Гарри Поттер и Принц-Полукровка

— Я очень долго ждал этого свидетельства, — сказал наконец Дамблдор. — Это подтверждает теорию, над которой я давно работаю, говорит мне, что я прав, и ещё о том, как много осталось сделать…

Гарри внезапно заметил, что все до одного прежние директора и директрисы в портретах по стенам проснулись и слушают их разговор. Тучный красноносый маг даже достал слуховой рожок.

— Итак, Гарри, — продолжал Дамблдор, — я уверен, ты понял значение того, что мы только что услышали. В том же возрасте, в каком сейчас и ты, плюс-минус несколько месяцев, Том Ребус делал всё, что мог, чтобы разузнать, как сделать себя бессмертным.

— И вы думаете, что у него это вышло, сэр? — спросил Гарри. — Он разделил Суть? И потому и не умер, когда напал на меня? У него где-то была припрятана Разделённая Суть? Часть его души была в безопасности?

— Часть… или части, — сказал Дамблдор. — Ты слышал, как Волдеморт особенно хотел узнать от Хораса, что, по его мнению, случится с магом, который более одного раза Разделит Суть, что случится с магом, который так стремится избежать смерти, что будет готов убивать много раз, раз за разом разрывать свою душу, чтобы вложить её в разных местах в Разделённые Сути. Нет таких книг, чтобы дали ему это знание. Насколько я знаю — и насколько, я не сомневаюсь, знал Волдеморт — ни один маг никогда не разбивал свою душу больше, чем надвое.

Дамблдор помолчал, собираясь с мыслями, и сказал: — Четыре года назад, я получил сведения, которые счёл очевидным доказательством того, что Волдеморт расщепил свою душу.

— Где? — спросил Гарри. — Как?

— Ты дал мне его, Гарри, — сказал Дамблдор. — Дневник, Дневник Ребуса, тот самый, который учил, как снова открыть Потаённую Комнату.

— Я не понимаю, сэр, — сказал Гарри.

— Ну, хотя я и не видел Ребуса, который вышел из дневника, но то, что ты описал мне, было феноменом, с которым я никогда не сталкивался. Чтобы простая память начала действовать и думать сама? Чтобы простая память высасывала жизнь из девочки, в руки которой попала? Нет, в этой книжке жило что-то более зловещее… частица души, я был практически уверен в этом. Дневник был Разделённой Сутью. Но он поставил столько же вопросов, сколько и дал ответов. Больше всего меня заинтриговало и встревожило, что дневник был оружием в той же мере, что и охраной.

— Я всё ещё не понимаю, — сказал Гарри

— Ну, дневник работал так, как и должна работать Разделённая Суть — другими словами, кусочек души, сохранявшийся в нём в безопасности, без сомнения, сыграл свою роль в защите своего хозяина от смерти. Но нет сомнения и в том, что Ребус действительно хотел, чтобы его дневник читали, хотел, чтобы часть его души вселилась в кого-то или кем-то овладела, чтобы монстр Слитерина опять сорвался с привязи.

— Ну, он не хотел, чтобы его трудная работа прошла зря. Он хотел, чтобы люди знали, что он наследник Слитерина, ведь тогда прямых доказательств у него не было.

— Совершенно верно, — кивнул головой Дамблдор. — Но разве ты не видишь, Гарри, что раз он хотел, чтобы дневник в будущем попал в руки какому-нибудь студенту Хогвартса, значит, он не сильно волновался о той частице своей драгоценной души, которую там спрятал. Ведь, как объяснил профессор Слизхорн, главное в Разделе Сути — это что частица тебя сохраняется спрятанной, а не пускается по рукам, с риском, что её могут уничтожить — что на деле и случилось, этого фрагмента души больше нет, ты сам это видел.

Небрежность, с которой Волдеморт отнесся к своей Разделённой Сути, встревожила меня больше всего. Я предположил, что он сделал — или собирался сделать — больше Разделов, чтобы от потери первого не было большого ущерба. Я не хотел в это верить, но больше ничего мне в голову не приходило. Потом, два года спустя, в ночь, когда Волдеморт вернулся в свое тело, он, по твоим словам, сделал своим Пожирателям Смерти ясное и тревожное заявление: «Я — тот, кто прошёл дальше, чем кто-либо, по тропе, ведущей к бессмертию». Именно так ты его слова и передал: «Дальше, чем кто-либо!». И я подумал, что знаю, о чём идет речь, хотя Пожиратели Смерти этого не знали. Он говорил о своих Разделах Сути, многократных Разделах Сути. Гарри, я думаю, что такого не делал ещё ни один волшебник. И всё сходилось: нечеловечность лорда Волдеморта росла с годами, и к его перерождению подходило только одно-единственное объяснение — душа искалечена так, что уже давно за пределами «обычного», так сказать, зла…

— То есть чтобы его было нельзя убить, он убивал других людей? — спросил Гарри. — Почему он не мог сделать Философский камень, или украсть его, если так хотел быть бессмертным?

— Ну, мы знаем, что он именно это пытался сделать, пять лет тому назад, — сказал Дамблдор. — Но есть, я думаю, несколько причин, почему, Философский Камень не так привлекал Волдеморта, как Разделы Сути.