Гарри Поттер и проклятое дитя

ЛЮДО БЭГМЕН: Седрик бросается влево и ныряет вправо… он нацеливает палочку… какую хитрость заготовил этот юный обаятельный смельчак?..

АЛЬБУС (простирая палочку): Экспеллиармус!

Палочка СЕДРИКА перелетает в руки АЛЬБУСУ.

ЛЮДО БЭГМЕН: Но что это?.. Темная магия в действии или нечто совсем иное? Палочка вылетает у него из рук… Седрик Диггори безоружен…

СКОРПИУС: Смотри, Альбус, маховик времени… С ним что-то не то…

Маховик времени тикает все громче.

ЛЮДО БЭГМЕН: Похоже, сегодня не день Диггори. На этом его выступление завершается. Он покидает турнир.

СКОРПИУС хватает АЛЬБУСА за локоть.

Тиканье становится оглушительным, и следует вспышка.

И время возвращается обратно в настоящее. АЛЬБУС кричит от боли.

СКОРПИУС: Альбус! Что с тобой? Тебе больно? Альбус…

АЛЬБУС: Что случилось?

СКОРПИУС: Наверно, у него есть предел… наверно, маховик времени может действовать только какое-то время…

АЛЬБУС: Как по-твоему, у нас получилось? Мы все изменили?

Вдруг на сцене становится тесно: на нее с разных сторон выходят ГАРРИ, РОН (теперь у него пробор сбоку и одет он заметно более консервативно), ДЖИННИ и ДРАКО. СКОРПИУС смотрит на всех них — и прячет маховик времени в карман. Взгляд АЛЬБУСА гораздо безучастнее: ему по-прежнему очень больно.

РОН: Я же говорил! Говорил, что я их видел!

СКОРПИУС: Кажется, сейчас мы все узнаем.

АЛЬБУС: Привет, пап. Что-нибудь случилось?

ГАРРИ недоуменно смотрит на сына.

ГАРРИ: Да. Пожалуй, случилось.

АЛЬБУС падает на пол. ГАРРИ и ДЖИННИ бросаются к нему.

Сцена 8

ХОГВАРТС, БОЛЬНИЧНОЕ КРЫЛО

АЛЬБУС спит на больничной койке. Рядом сидит встревоженный ГАРРИ. Над ними — портрет озабоченного добродушного старца. ГАРРИ трет глаза, встает и прохаживается по комнате. Потягивается, разминая спину.

Потом он встречается глазами со стариком на портрете. Обнаружив, что его заметили, тот вздрагивает. И ГАРРИ тоже изумлен не меньше.

ГАРРИ: Профессор Дамблдор!

ДАМБЛДОР: Добрый вечер, Гарри.

ГАРРИ: Я по вас скучал. В последнее время как ни зайду в кабинет к директору, так в рамке пусто.

ДАМБЛДОР: Что ж, я люблю время от времени наведываться и в другие свои портреты. (Смотрит на АЛЬБУСА.) Как он?

ГАРРИ: Вот уже целые сутки без сознания, в основном для того, чтобы мадам Помфри могла восстановить ему руку. Она сказала, что это очень странно: ее как будто сломали двадцать лет назад, и кости срослись самым немыслимым образом. Но она уверена, что с ним все будет хорошо.

ДАМБЛДОР: Наверное, больно смотреть, как страдает твой ребенок.

ГАРРИ смотрит вверх, на ДАМБЛДОРА, затем опускает взгляд на АЛЬБУСА.

ГАРРИ: Я ведь никогда не спрашивал, как вы относитесь к тому, что я назвал его в вашу честь?

ДАМБЛДОР: Если честно, Гарри, ты возложил на бедного мальчика тяжелое бремя.

ГАРРИ: Мне нужна ваша помощь. Ваш совет. Бейн сказал, что Альбусу грозит опасность. Как мне защитить сына, Дамблдор?

ДАМБЛДОР: И это меня ты спрашиваешь, как защитить мальчика от смертельной опасности? Мы не можем защитить молодых от страданий. Они должны и будут переносить боль.

ГАРРИ: А мое дело, значит, стоять и смотреть?

ДАМБЛДОР: Нет. Твое дело учить его, как справиться с жизнью.

ГАРРИ: Как? Он меня не слушает.

ДАМБЛДОР: Может быть, он ждет, когда ты увидишь его ясно.

ГАРРИ хмурится, переваривая эти слова.

(Проникновенно.) Это проклятье и благословение любого портрета — многое слышать. В школе, в министерстве — я слышу, что говорят люди…

ГАРРИ: И что там сплетничают о нас с сыном?

ДАМБЛДОР: Не сплетничают. Переживают. Что вы не ладите. Что с ним трудно. Что он на тебя обижен. У меня сложилось впечатление, что ты… может быть… ослеплен своей любовью к нему.

ГАРРИ: Ослеплен?

ДАМБЛДОР: Ты должен увидеть его таким, какой он есть, Гарри. Должен понять, что его мучит.

ГАРРИ: Разве я вижу его не таким, какой он есть? Что мучит моего сына? (Задумывается.) А может быть, кто его мучит?

АЛЬБУС (бормочет во сне): Папа…

ГАРРИ: Эта черная туча — не что-то, а кто-то, так?