Читаем Гендер в советском неофициальном искусстве полностью

Взгляд зрителя этой серии прежде всего опосредован временем создания работы: в 1984 году в СССР этот альбом могли увидеть только избранные, чаще из сообщества художников, так как в это время продолжал действовать закон о порнографии. Следовательно, просмотр альбома происходил при закрытых дверях. Что видит зритель: полностью обнаженную женщину в откровенных открытых позах, которые можно считать сексуально провокативными. Женщина стоит, сидит или лежит на полу или кровати в окружении шкур животных: она держит сигарету или использует иные элементы антуража. Их можно назвать фетишистскими – образ курящей обнаженной женщины, лежащей на полу, покрытом шкурой, в открытой позе однозначно сексуализирован уже на уровне замысла автора. Единственную фотографию, на которой женщина одета – обложку альбома, где она кутается в мужскую куртку с русским платком, можно считать образом патерналистской (властной и сексуализированной) заботы. Каким взглядом отвечает женщина? На двух из четырех фотографий взгляд направлен в сторону, модель будто повторяет знакомые, уже виденные эротические образы из фотографий, картин или кинофильмов, немного неловко застывая в откровенных позах и нарочито «позируя в роли». Эта неловкость считывается как проявление личных эмоций модели: скованности, смущения, стеснения. Очень похожие эмоции можно проследить на некоторых снимках Николая Бахарева, сделанных фотографом в частных квартирах с обнаженными моделями-заказчиками.

На двух снимках Кизевальтера модель смотрит на зрителя: на одном из них она стоит в профиль, но голова повернута вбок и взгляд обращен прямо на зрителя, лишен смущения или неловкости, однако лишен и естественной непринужденности, модель будто с переменным успехом выполняет просьбы фотографа, ее лицо напряжено. На последнем снимке модель одета: на ней мужская куртка с капюшоном, полностью закрывающая тело, и платок, однако руками женщина придерживает куртку, будто она наброшена на голое тело, взгляд модели направлен прямо на зрителя, на ее лице открытая улыбка. Это единственный снимок, на котором модель улыбается, что можно интерпретировать как выражение искренних эмоций самой девушки.

Каким образом автор-фотограф смотрит на модель? Здесь следует учесть не только визуальную информацию, считываемую на самих снимках, но и то, в каком контексте фотографии показываются зрителю. Фотограф показывает нам сексуально активную, провоцирующую женщину наедине со своим телом, однако на периферии зритель ощущает, что женщина находится как бы в ожидании мужчины. Личных качеств модели (внутреннего мира), кроме некоторого смущения от позирования, зритель не видит, женщина здесь только объект мужского эротизирующего взгляда.

Формат концептуального альбома с историей, в контексте которого зритель видит снимки, имитирует записи из дневника школьницы выпускных классов, романтической особы, мечтающей о большой любви в духе русской классической литературы. Это, разумеется, создает контраст между образом модели на снимках и образом, сконструированным автором в тексте. Кизевальтер не только снимает модель, но и пишет текст, имитирующий дневник от лица самой школьницы, в котором наделяет изображаемую выдуманной историей. В отрывках из дневника героиня предстает наивной, мечтательной девушкой, в которой начинают просыпаться еще не осознанные сексуальные желания:

Дурачок Димка ходит как заведенный по комнате и объясняет мне физику. «Тела с разноименными зарядами притягиваются»… Тела притягиваются… Почему он перестал к нам ходить? Ужасно хочу его увидеть… Итак, сила действия равна силе противодействия. Что же, нужно было ждать пока он в меня влюбится? Как же, я для него «малышка-глупышка»! Ну и пусть. А я все равно буду любить его![143]

Однако эта имитация подросткового дневникового текста выглядит «шитой белыми нитками» – в ней ясно считываются образы фантазирования взрослого мужчины о юной девушке: нарочитая наивность, открытость, беззащитность, неумелое кокетство:

Перейти на страницу:

Все книги серии Гендерные исследования

Кинорежиссерки в современном мире
Кинорежиссерки в современном мире

В последние десятилетия ситуация с гендерным неравенством в мировой киноиндустрии серьезно изменилась: женщины все активнее осваивают различные кинопрофессии, достигая больших успехов в том числе и на режиссерском поприще. В фокусе внимания критиков и исследователей в основном остается женское кино Европы и Америки, хотя в России можно наблюдать сходные гендерные сдвиги. Книга киноведа Анжелики Артюх — первая работа о современных российских кинорежиссерках. В ней она суммирует свои «полевые исследования», анализируя впечатления от российского женского кино, беседуя с его создательницами и показывая, с какими трудностями им приходится сталкиваться. Героини этой книги — Рената Литвинова, Валерия Гай Германика, Оксана Бычкова, Анна Меликян, Наталья Мещанинова и другие талантливые женщины, создающие фильмы здесь и сейчас. Анжелика Артюх — доктор искусствоведения, профессор кафедры драматургии и киноведения Санкт-Петербургского государственного университета кино и телевидения, член Международной федерации кинопрессы (ФИПРЕССИ), куратор Московского международного кинофестиваля (ММКФ), лауреат премии Российской гильдии кинокритиков.

Анжелика Артюх

Кино / Прочее / Культура и искусство
Инфернальный феминизм
Инфернальный феминизм

В христианской культуре женщин часто называли «сосудом греха». Виной тому прародительница Ева, вкусившая плод древа познания по наущению Сатаны. Богословы сделали жену Адама ответственной за все последовавшие страдания человечества, а представление о женщине как пособнице дьявола узаконивало патриархальную власть над ней и необходимость ее подчинения. Но в XIX веке в культуре намечается пересмотр этого постулата: под влиянием романтизма фигуру дьявола и образ грехопадения начинают связывать с идеей освобождения, в первую очередь, освобождения от христианской патриархальной тирании и мизогинии в контексте левых, антиклерикальных, эзотерических и художественных течений того времени. В своей книге Пер Факснельд исследует образ Люцифера как освободителя женщин в «долгом XIX столетии», используя обширный материал: от литературных произведений, научных трудов и газетных обзоров до ранних кинофильмов, живописи и даже ювелирных украшений. Работа Факснельда помогает проследить, как различные эмансипаторные дискурсы, сформировавшиеся в то время, сочетаются друг с другом в борьбе с консервативными силами, выступающими под знаменем христианства. Пер Факснельд — историк религии из Стокгольмского университета, специализирующийся на западном эзотеризме, «альтернативной духовности» и новых религиозных течениях.

Пер Факснельд

Публицистика
Гендер в советском неофициальном искусстве
Гендер в советском неофициальном искусстве

Что такое гендер в среде, где почти не артикулировалась гендерная идентичность? Как в неподцензурном искусстве отражались сексуальность, телесность, брак, рождение и воспитание детей? В этой книге история советского художественного андеграунда впервые показана сквозь призму гендерных исследований. С помощью этой оптики искусствовед Олеся Авраменко выстраивает новые принципы сравнительного анализа произведений западных и советских художников, начиная с процесса формирования в СССР параллельной культуры, ее бытования во времена застоя и заканчивая ее расщеплением в годы перестройки. Особое внимание в монографии уделено истории советской гендерной политики, ее влиянию на общество и искусство. Исследование Авраменко ценно не только глубиной проработки поставленных проблем, но и уникальным материалом – серией интервью с участниками художественного процесса и его очевидцами: Иосифом Бакштейном, Ириной Наховой, Верой Митурич-Хлебниковой, Андреем Монастырским, Георгием Кизевальтером и другими.

Олеся Авраменко

Искусствоведение

Похожие книги

Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Эта книга расскажет о том, как в христианской иконографии священное переплеталось с комичным, монструозным и непристойным. Многое из того, что сегодня кажется возмутительным святотатством, в Средневековье, эпоху почти всеобщей религиозности, было вполне в порядке вещей.Речь пойдёт об обезьянах на полях древних текстов, непристойных фигурах на стенах церквей и о святых в монструозном обличье. Откуда взялись эти образы, и как они связаны с последующим развитием мирового искусства?Первый на русском языке научно-популярный текст, охватывающий столько сюжетов средневековой иконографии, выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» – сообщества любителей истории, объединившего почти полмиллиона подписчиков. Более 600 иллюстраций, уникальный текст и немного юмора – вот так и следует говорить об искусстве.

Дильшат Харман , Михаил Романович Майзульс , Сергей Зотов , Сергей Олегович Зотов

Искусствоведение / Научно-популярная литература / Образование и наука
Искусство жизни
Искусство жизни

«Искусство есть искусство жить» – формула, которой Андрей Белый, enfant terrible, определил в свое время сущность искусства, – является по сути квинтэссенцией определенной поэтики поведения. История «искусства жить» в России берет начало в истязаниях смехом во времена Ивана Грозного, но теоретическое обоснование оно получило позже, в эпоху романтизма, а затем символизма. Эта книга посвящена жанрам, в которых текст и тело сливаются в единое целое: смеховым сообществам, формировавшим с помощью групповых инсценировок и приватных текстов своего рода параллельную, альтернативную действительность, противопоставляемую официальной; царствам лжи, возникавшим ex nihilo лишь за счет силы слова; литературным мистификациям, при которых между автором и текстом возникает еще один, псевдоавторский пласт; романам с ключом, в которых действительное и фикциональное переплетаются друг с другом, обретая или изобретая при этом собственную жизнь и действительность. Вслед за московской школой культурной семиотики и американской poetics of culture автор книги создает свою теорию жизнетворчества.

Шамма Шахадат

Искусствоведение