Взгляд зрителя этой серии прежде всего опосредован временем создания работы: в 1984 году в СССР этот альбом могли увидеть только избранные, чаще из сообщества художников, так как в это время продолжал действовать закон о порнографии. Следовательно, просмотр альбома происходил при закрытых дверях. Что видит зритель: полностью обнаженную женщину в откровенных открытых позах, которые можно считать сексуально провокативными. Женщина стоит, сидит или лежит на полу или кровати в окружении шкур животных: она держит сигарету или использует иные элементы антуража. Их можно назвать фетишистскими – образ курящей обнаженной женщины, лежащей на полу, покрытом шкурой, в открытой позе однозначно сексуализирован уже на уровне замысла автора. Единственную фотографию, на которой женщина одета – обложку альбома, где она кутается в мужскую куртку с русским платком, можно считать образом патерналистской (властной и сексуализированной) заботы. Каким взглядом отвечает женщина? На двух из четырех фотографий взгляд направлен в сторону, модель будто повторяет знакомые, уже виденные эротические образы из фотографий, картин или кинофильмов, немного неловко застывая в откровенных позах и нарочито «позируя в роли». Эта неловкость считывается как проявление личных эмоций модели: скованности, смущения, стеснения. Очень похожие эмоции можно проследить на некоторых снимках Николая Бахарева, сделанных фотографом в частных квартирах с обнаженными моделями-заказчиками.
На двух снимках Кизевальтера модель смотрит на зрителя: на одном из них она стоит в профиль, но голова повернута вбок и взгляд обращен прямо на зрителя, лишен смущения или неловкости, однако лишен и естественной непринужденности, модель будто с переменным успехом выполняет просьбы фотографа, ее лицо напряжено. На последнем снимке модель одета: на ней мужская куртка с капюшоном, полностью закрывающая тело, и платок, однако руками женщина придерживает куртку, будто она наброшена на голое тело, взгляд модели направлен прямо на зрителя, на ее лице открытая улыбка. Это единственный снимок, на котором модель улыбается, что можно интерпретировать как выражение искренних эмоций самой девушки.
Каким образом автор-фотограф смотрит на модель? Здесь следует учесть не только визуальную информацию, считываемую на самих снимках, но и то, в каком контексте фотографии показываются зрителю. Фотограф показывает нам сексуально активную, провоцирующую женщину наедине со своим телом, однако на периферии зритель ощущает, что женщина находится как бы в ожидании мужчины. Личных качеств модели (внутреннего мира), кроме некоторого смущения от позирования, зритель не видит, женщина здесь только объект мужского эротизирующего взгляда.
Формат концептуального альбома с историей, в контексте которого зритель видит снимки, имитирует записи из дневника школьницы выпускных классов, романтической особы, мечтающей о большой любви в духе русской классической литературы. Это, разумеется, создает контраст между образом модели на снимках и образом, сконструированным автором в тексте. Кизевальтер не только снимает модель, но и пишет текст, имитирующий дневник от лица самой школьницы, в котором наделяет изображаемую выдуманной историей. В отрывках из дневника героиня предстает наивной, мечтательной девушкой, в которой начинают просыпаться еще не осознанные сексуальные желания:
Дурачок Димка ходит как заведенный по комнате и объясняет мне физику. «Тела с разноименными зарядами притягиваются»… Тела притягиваются… Почему он перестал к нам ходить? Ужасно хочу его увидеть… Итак, сила действия равна силе противодействия. Что же, нужно было ждать пока он в меня влюбится? Как же, я для него «малышка-глупышка»! Ну и пусть. А я все равно буду любить его![143]
Однако эта имитация подросткового дневникового текста выглядит «шитой белыми нитками» – в ней ясно считываются образы фантазирования взрослого мужчины о юной девушке: нарочитая наивность, открытость, беззащитность, неумелое кокетство: