Гендер в советском неофициальном искусстве

В данной главе мне хотелось бы рассмотреть творческие пары не только в их совместных произведениях, но и в процессе совместной творческой работы, так как в нем отражены способы и стратегии социального, культурного и творческого позиционирования пар в локальном (позднесоветском) и общеевропейском художественном контексте.

Репрезентация женщин-художниц в дискурсе МКШ

Важно учесть, что говорить напрямую о репрезентации гендерных проблем в советском неофициальном искусстве невозможно, так как в 1970–1980‐x годах эти категории не имели дискурсивного выражения в СССР. Мужчины, являвшиеся лидерами социальной группы «неофициальные художники», не осознавали себя как социальную группу «мужчины», и, соответственно, художественных произведений на тему осознания собственной маскулинности практически не существовало, так же, как и попыток анализа социальной природы гендерных стереотипов. Поэтому более уместным методом исследования мужского творчества можно считать конверсационный анализ[170], так как проявление тех или иных гендерных идентичностей и стереотипов явственно просматривается в корпусе текстов, опубликованных кругом МКШ, а также в специальных интервью[171]

. В анализе текстов особенно важно обратить внимание на феномен репрезентации «мужского» и «женского» в парном творчестве: каким образом отражено в воспоминаниях художников участие женщин-соавторов (и отражено ли) в искусстве и художественной жизни, существует ли в парах разделение на мужские и женские роли в процессе совместной творческой работы, с помощью каких выразительных средств описывается женское и мужское творчество, в какие социальные или художественные контексты эти работы помещены.

В качестве примера типичной репрезентации этих отношений в медиа-дискурсе обратимся к сборнику интервью «Динамические пары», приуроченному к одноименной выставке, где художники высказываются на тему работы в соавторстве, часто с женщинами-художницами, на протяжении 1970–1980‐x годов. В своем интервью критику Федору Ромеру художник Вадим Захаров категорически заявляет, что для него «невозможно соавторство с женщиной»[172], так как оно не может быть «полноценным в силу разного мироощущения полов»[173]

. Когда же речь заходит о факте соавторства Захарова с художницей Надеждой Столповской, он поясняет, что она «между прочим – жена моего друга Юры Альберта…» То есть художник утверждает социальный статус Надежды Столповской прежде всего как замужней женщины, а не пытается раскрыть собственные побуждения и причины работы со Столповской как художницей с индивидуальным творческим стилем, тогда как, говоря о работе с мужчинами-соавторами (Виктор Скерсис, Игорь Лутц, Иван Чуйков), Захаров придерживается другой схемы. Во многих интервью данного сборника прослеживается склонность других художников-мужчин не замечать разницы диспозиций в искусстве мужчин и женщин или видеть в отсутствии паритета в отношениях полов не статистическую закономерность, а личные пристрастия.

Сегодняшнему исследователю сложно не заметить того, что даже полноценное соавторство со своими женами или партнершами мужчины-художники часто склонны рассматривать как одну из форм семейных отношений и упоминать о ней лишь в специальных интервью, не указывая фамилию соавтора-жены в атрибуциях большинства работ, как поступает Олег Кулик в интервью о своем соавторстве с женой Людмилой Бредихиной. Франциско Инфанте, рассказывая о многолетнем плодотворном соавторстве с супругой Нонной Горюновой, дает все[174] интервью в одиночку, повествуя о совместной работе за двоих.

В личном интервью Никита Алексеев упоминает о совместной работе с женой Марией Константиновой:

Позывов серьезно работать вместе у нас не было. Но, скажем, Маша куда лучше, чем я, рисует, она вообще настоящий вундеркинд, была отличницей в МСХШ и так далее. И, когда я делал иллюстрации к «Антигоне» Софокла, она помогала мне рисовать «ручки-ножки» у персонажей, так как у нее это гораздо лучше получалось. Иногда для заработка какие-то еще картинки рисовали вместе[175].

Но сам художник не считал это серьезной помощью и тем более соавторством.

Художница Вера Митурич-Хлебникова также вспоминает о похожем опыте художественной «взаимопомощи» своему мужу Андрею Монастырскому: