Гибель конвоя PQ-17. Величайшая военно-морская катастрофа Второй мировой войны. 1941— 1942 гг.

«Мой последний краткий инструктаж судам PQ-17 и оставшимся кораблям эскорта состоял в следующем: конвою рассеяться и следовать в русские порты; оставшимся кораблям эскорта следовать самостоятельно в Архангельск; подводным лодкам остаться, чтобы атаковать противника, если тот приблизится до того, как конвой рассеется, а затем действовать по приказам старшего офицера. «Паломарес», несомненно, взял на себя обязанность старшего, но я думаю, что оставил свои замечательные корабли эскорта в трудном положении, и предлагаю, чтобы эти поспешные и неадекватные инструкции были поправлены или развиты в требуемом виде при первой возможности».

В Баренцевом море никто не взял на себя обязанность старшего. За некоторыми исключениями, каждое грузовое судно и эскортный корабль уходили полным ходом, думая лишь о собственном спасении. Обуреваемый тяжелыми предчувствиями, Гамильтон во второй половине дня снова связался с Брумом:

«Были ли у вас специальные инструкции о поведении эскорта после рассеивания конвоя? Что привело вас к мысли, что эсминцы должны сосредоточиться и действовать по приказу старшего офицера? Я лично целиком одобряю ваше предложение».

Возможно, приободренный заключительной фразой Гамильтона, Брум ответил:

«Никаких инструкций. Предложение присоединиться к вам исходило от меня самого. Моя оценка основывалась на скудной информации того времени и состояла в том, что этот шаг сдержит противника в момент рассеивания конвоя и что эсминцы будут наиболее полезны под вашим командованием».

Заканчивался ответ словами:

«Решение покинуть оставшиеся корабли эскорта было крайне неприятным для меня, и я всегда готов возвратиться и собрать их»[67].

На двух американских крейсерах «отступление» было воспринято моряками с удивлением и горечью. «Что у нас за Верховное командование, если мы, собрав такую силищу, не можем дать отпор? – задавался вопросом лейтенант Фербенкс. – Что, британцы стали пушкобоязненными? Как таким способом можно выигрывать войны?» Эти злые вопросы раздавались повсюду и на крейсерах США: «Утром все были настроены в таком духе». Командир «Уичито» Хилл сидел в своем кресле на мостике и безучастно смотрел на яркое и такое мирное в тот момент море. Он ощущал растущее недовольство экипажа корабля. Вышел специальный выпуск газеты, издававшейся на крейсере, и в нем последовательно приводились радиограммы из британского адмиралтейства и события предыдущего дня. Передовая статья была прямолинейной:

«Никто не может обвинить нас, что мы когда-нибудь проявляли робость. Никто не может говорить и о том, что у британцев «тонка кишка»; в конце концов, они воюют на этой войне уже примерно три года; в течение целого года они воевали одни, без союзников, без обученной армии и без надлежащего вооружения, их флот тонким слоем расползся по семи морям мира. Каждый, кто видел этот народ в Лондоне, Ливерпуле, Бристоле, Портсмуте, Ковентри или Саутгемптоне, может засвидетельствовать, что это стоящие люди. Любой, кто видел их в действии, будь то в Дюнкерке или на Мальте, также может засвидетельствовать это. Нет, мы родственники и союзники больше чем в одном. Мы находимся в этой игре только семь месяцев. Мы свежие, и все, что нам нужно, это шанс – и для нас может быть сюрпризом то, как скоро этот шанс может выпасть. Как сказал один сигнальщик, «скоро мы дадим этим сукиным детям, ей-богу». Так оно и будет!»

Это был бесславный конец первой крупной совместной англо-американской операции на море.

Примерно в то же время, когда Гамильтон и Брум обменивались беспокойными радиограммами, а на «Уичито» печатались первые экземпляры корабельного спецвыпуска, у контр-адмирала Майлса, главы британской военно-морской миссии в Москве, была первая «спешная встреча» с адмиралом В. А. Алафузовым в здании русского адмиралтейства[68] в Москве. Оба адмирала были не в лучшем состоянии: Майлса секретарь разбудил среди ночи, влетев к нему с радиограммой из адмиралтейства о рассеянии PQ-17 – одной из тысяч радиограмм, получаемых Майлсом из адмиралтейства; не успел он снова впасть в тревожный сон, как снова был разбужен, – на сей раз сообщением о том, что В. А. Алафузов, заместитель начальника Главного штаба ВМФ, настаивает на встрече с ним в полдень.