Гибель замка тамплиеров

– Он самый, – заверил ее Артур. – А также Гомес, Хуанито, Алисия, Беатрис…

– Можешь не продолжать, я все поняла, – запротестовала Ульяна. – И что они требуют?

– Они просят, чтобы ты отпустила их на рыбалку, – ответил Артур. – Это я о Ксиу. А остальные были бы не прочь прокатиться в воскресенье в Леон, где они могли бы пробежаться по магазинам, сходить в кино… Ах, да, и в церковь, разумеется! Это желание Агаты.

Дверь тихонько скрипнула. Ульяна увидела, что к образовавшейся щели приник Ксиу, пытаясь рассмотреть и услышать, что происходит и о чем говорится в комнате. Сначала Ульяна хотела окликнуть его и отругать за излишнее любопытство, но потом передумала. Ей показалось, что в последнее время она действительно была слишком строга к тем людям, которых любила.

– Хорошо, – кивнула она. – Не буду дожидаться бунта на корабле.

– И это правильно, – охотно подтвердил Артур. – От этой разудалой команды всего можно ожидать.

– До воскресенья надо еще дожить. А сейчас … Пусть Ксиу отправляется на рыбалку, но только в сопровождении Гомеса и Хуанито. Так мне будет спокойнее.

– А я? – робко спросил Артур.

– Хорошо, иди и ты с ними, – согласилась Ульяна, не выдержав его молящего взгляда. – Но чтобы держались вместе, одной компанией. И возьмите с собой на всякий случай не только удочки, но еще и ружье. Фолет как-то мне говорил, что в лесах вокруг замка водятся дикие кабаны. А это очень опасные звери, когда рассвирепеют. Вдруг дикий кабан выбежит на вас, что тогда?

Артур хотел сказать, что брать ружье не имеет смысла, потому что ему претит убийство живых существ, все равно, люди это или звери, но благоразумно промолчал, чтобы его победа не стала пирровой. Он был уверен, что Ульяна, несмотря на всю ее доброту и мягкость, способна сама пойти с ними, прихватив ружье, и без раздумий выстрелить в любого, кто будет угрожать ее близким. Это было одно из необъяснимых противоречий, свойственных натуре его жены, впрочем, за которые он ее и любил помимо красоты, ума и всепобеждающего женского обаяния. А говоря откровенно, он любил в Ульяне все, даже ее недостатки, которые под определенным углом превращались в достоинства. Он смотрел на жену только под этим углом, однажды, как истинный ученый, определив его путем долгих теоретических и практических изысканий. Именно поэтому, считал Артур, их супружеская жизнь и была такой счастливой.

– Я пристрелю эту дикую тварь без всякого сожаления, – грозно пообещал Артур жене. И ушел, чувствуя на своей спине ее недоверчивый взгляд.

Не успел Артур скрыться, как Ульяна уже начала раскаиваться в том, что отпустила сына и мужа на рыбалку. Но было поздно что-либо менять. Сказанное назад не воротишь – она сама учила этому Ксиу. И не хотела подавать ему плохой пример, нарушая данное слово. Но, с другой стороны…

Возможно, она все-таки вернула бы их, взяв на себя вину за нарушенное обещание, но в эту минуту проснулся младенец и громким криком известил мир о том, что он голоден. Ульяна мгновенно забыла о своих сомнениях и тревогах. Сейчас самым важным и неотложным делом для нее было накормить малыша. А все остальное стало второстепенным. Ульяна кинулась к сыну, и вскоре он блаженно зачмокал губами, поглощая молоко из ее груди, а она затихла, с нежностью глядя на его личико и ни о чем не думая, только ощущая не меньшее, а быть может, и большее блаженство…

А тем временем Артур и Ксиу не медлили, собираясь на рыбалку. Хорошо зная Ульяну, они предполагали, что в этом случае она была способна передумать в самую последнюю минуту. Поэтому, взяв ружье, они, даже не переодеваясь, почти бегом спустились по лестнице и вышли во двор, где их уже поджидали радостно улыбающиеся Гомес и Хуанито с удочками в руках. Когда вся компания быстрым шагом направилась к решетке, которую уже поднимал Фолет, из окон замка им махали платочками Алисия, Беатрис и Доротеа, а стоявшая за спинами горничных богобоязненная Агата осеняла их крестным знамением. Несмотря на раннее утро, дворик уже заливало солнце, и картина напоминала триумфальное шествие победителей. Все обитатели замка радовались маленькой победе, достигнутой хитроумным, как Ахиллес, Артуром, предвкушая, что это станет переломным моментом в мировоззрении Ульяны, и она ослабит свой тяжкий гнет. Только Мара, тоже наблюдавшая из окна за этой процессией, в сомнении качала головой. Она была не столь наивна и доверчива, как юные горничные, и, прожив долгую, очень долгую жизнь, лучше других изучила изменчивую женскую натуру. Мара знала по себе, как переменчивы в своих решениях женщины, поэтому не питала иллюзий и в отношении Ульяны.

Ксиу вприпрыжку бежал впереди, мужчины шли за ним. Они спустились с холма, прошли цветущим лугом, пересекли шоссе и углубились в лес, идя по извилистой тропинке, которая вскоре привела их к речке. Берег был пологим и каменистым, усеянным корягами, на которых можно было сидеть в ожидании клева. Они разобрали удочки и закинули их в реку, предварительно насадив на крючки червей.