Гибель замка тамплиеров

– Мерзкий старикашка, – прорычал полицейский. – Он мне сразу не понравился! Надо было его арестовать, как только мы вошли в замок… Что будем делать, сеньор Крюгер?

– То, что и собирались, – сказал Мартин Крюгер. Приступ бешенства прошел, и он снова обрел способность трезво мыслить. – Начинайте рубить дверь, капитан Родригес, если хотите получить свои сто тысяч. Мне все равно, сколько времени на это потребуется. Рано или поздно мы разнесем дверь в щепки и войдем внутрь. И тогда я вырву сердце из груди этого старика и съем его, пока он будет умирать, у него на глазах. И только попробуйте мне помешать, капитан!

Глава 30

Оказавшись по ту сторону двери библиотеки и провернув тяжелый ключ в замке, Фолет торжествующе рассмеялся. Ему удалось обхитрить самого Мартина Крюгера, известного всему миру духов природы своим коварством!

– Ех ungua leonem cognoscimus, ех auribus asinum, – хвастливо произнес маленький старичок, снова зажигая фонарь. – Льва узнаем по когтям, а осла – по ушам.

То, что он сделал, не было заранее спланировано. Фолет совершил это почти непроизвольно, под влиянием безотчетного порыва, воспользовавшись неожиданно предоставленной ему возможностью, когда он уже был почти в отчаянии. И теперь он радовался, как ребенок, которому удалась его шаловливая выходка.

В комнате было тихо, прохладно и пахло специфическим запахом старых книг – пылью, плесенью и кожей. Под лучом фонаря блестели драгоценные камни, которыми были инкрустированы переплеты аккуратно расставленных на полках шкафов фолиантов. Казалось, что из темноты на Фолета уставились сверкающие глаза обитающих здесь неведомых чудовищ – красные, зеленые, голубые. На мгновение ему стало жутко. Он отвел фонарик от книжных полок и осветил большое кожаное кресло, придвинутое к массивному дубовому столу, на котором стоял старинный серебряный канделябр со свечами. У его подножия лежал коробок спичек. Фолет чиркнул спичкой о коробок и одну за другой зажег все восемь свечей. Стало намного светлее. Тени разбежались по углам и трепетали в безмолвном танце отчаяния. Фолет выключил ставший ненужным фонарь, сел в кресло и неподвижно замер. Было трудно понять, погрузился он в глубокие раздумья или просто задремал, утомленный событиями прошедшего дня.

Фолет встрепенулся, когда дверь задрожала под тяжелыми размеренными ударами топора. Звуки были глухими, только иногда доносился резкий отвратительный визг – это топор врубался в стальную шляпку гвоздя, рассекая ее. Удары то затихали, то снова возобновлялись. Дверь не поддавалась. Но Фолет знал, что рано или поздно она не выдержит натиска. Как бы ни была крепка дверь, ее можно было разнести в щепы боевым топором, предназначенным именно для таких целей – прорубать тяжелые рыцарские доспехи и крепостные ворота.

Остановить можно было не топор, а только того, у кого этот топор был в руках. Фолет был еще молод, когда войска двух королевств, французского и арагонского, осаждали крепость. Но он хорошо запомнил, как рыцари-тамплиеры со стен замка опрокидывали сверху на тех, кто пытался сокрушить ворота, чаны с кипящей смолой и огромные каменные глыбы, дробящие черепа и кости. Это остужало самые горячие и безрассудные головы. Но сейчас тем, кто пытался ворваться в библиотеку, никто не противостоял, и они ничего не опасались. Это был лишь вопрос времени – когда дверь падет под вражеским напором.

Маленький старичок слишком поздно понял, что совершил ошибку. Сначала Фолет думал, что оставаясь по ту сторону двери, он не сможет помешать Мартину Крюгеру войти в библиотеку. Но сейчас он сообразил, что ничего не изменилось – библиотека по-прежнему была в опасности, только он теперь оказался внутри, загнав сам себя в мышеловку, из которой не было выхода. Он поспешил и принял неправильное решение.

– Думай, Фолет, думай, – бормотал маленький старичок, зажимая уши, чтобы не слышать раздражающий и мешающий ему соображать не прекращающийся звук ударов топора о дверь.

Но кроме желания забаррикадироваться изнутри, подперев дверь мебелью и всем, что попадется под руку, в голову ему ничего не приходило. Фолет искренне сожалел, что рядом не было Мары. Она бы обязательно что-нибудь придумала, как это не раз бывало прежде. Фолет был слишком простодушен, чтобы измыслить хитрости и коварство. Он всегда действовал прямолинейно, из всего арсенала тайной войны пользуясь только тем, что ступал бесшумно и мог появляться и исчезать незаметно. Но сейчас он сам лишил себя этого преимущества.