Глазами альбатроса

День за днем выжившие теряют оставшийся детский пушок, становясь взрослее. Мы наблюдали за тем, как они растут. Мы следили за тем, как из дрожащих комочков они превращаются в уверенно стоящих на ногах птиц. И мы видели, как они тренируют крылья. Лапы готовы, крылья ждут, осталось столько освоить искусство полета, и вот она – независимость.

Мы плаваем на остров Ист почти каждый день. Здесь выжило больше всего альбатросов, и все благодаря неприступной для случившегося наводнения высоте острова. Сейчас к полету готовится больше 15 000 птенцов. Теперь все чаще можно видеть, как они выстраиваются в ряд на песчаном валу и машут крыльями, словно миниатюрные ветрогенераторы. Они подпрыгивают вертикально вверх, будто на батуте, или бегают, как жеребята, высоко вскидывая лапы и подскакивая.

Голод подхлестывает птенцов скорее пуститься в полет. Многие из них успели навсегда попрощаться с родителями. Потребность в пище и происходящие в организме изменения подталкивают их к воде. В последние дни активность молодых птиц возросла, и на берегу их становится все больше.

Птенцы проводят у воды по несколько дней, все это время интенсивно упражняясь. Когда вес птиц уменьшается на треть – ровно столько же теряют их давно не евшие родители перед тем, как оставить гнездо, – голод и ветер заставляют их пуститься в полет над морем. В этот момент выбор у них невелик: лети, или умрешь.

И вот наконец наступает утро, когда мы наблюдаем за их первыми полетами. На верхней точке обдуваемого ветром берегового уступа раскрывает свои превосходные крылья черноногий альбатрос. Кажется, он никак не может решиться на этот последний прыжок. Он сворачивает крылья, наклоняется вперед и вновь разворачивает их. Закрывает. Наклоняется вперед. И вдруг уверенно отрывается от земли. Ветер подхватывает его, и он покидает уступ. Он изо всех сил машет крыльями, делая первые успехи, а потом опускается на поверхность лагуны.

Похоже, в дополнение к первому полету у него состоится еще и первое плавание. В воде птенец чувствует себя иначе, чем на твердой, жесткой земле, кроме которой он до сих пор ничего не знал. Он неуклюже загребает почти полностью распростертыми крыльями, будто старается не вымокнуть. Неловкость и неуверенность быстро проходят, и скоро он привыкает к ритму и податливости воды, которая на следующие несколько лет станет для него целым миром.

Начинается обычный ужас взросления: гонка между стараниями и везением.

Первый полет – одна из величайших радостей. Но тревога омрачает наш радостный порыв. Мы не единственные, кого привело сюда это долгожданное событие. Мицуаки Иваго машет рукой куда-то в сторону и подносит камеру к лицу. Я бросаю взгляд в указанном им направлении. Метрах в пятидесяти от берега в воде плещется еще один птенец с широко раскрытыми крыльями. Нет ничего особенного в том, что, впервые оказавшись в соленой соде, птицы ведут себя неуклюже, но вокруг этого альбатроса поверхность выглядит очень неспокойной. Неожиданным всплеском птенца относит в сторону. Молодой альбатрос отряхивается от воды и спокойно устраивается на поверхности. Тигровая акула атакует повторно, выставив наружу спинной плавник и хвост. На этот раз птенец наконец-то чувствует опасность и разворачивается, чтобы клюнуть громадное рыло, которому вновь не удается схватить жертву из-за пущенной им же самим волны. Будто тонкая материя плаща тореадора, создающая иллюзию защиты, прозрачная пелена воды – единственное, что защищает птицу от акулы. В их нескладном танце движения акулы кажутся одновременно нереальными и совершенными, абстрактными и четкими, странно далекими и при этом неотвратимыми, как сама смерть.

При столь грациозном изяществе движений этим животным свойственна мучительная медлительность – как если б вам снилось, что вы не можете бежать. Но с каждым новым заходом возбуждение и решимость акулы растут, а птенец все сильнее волнуется. Едва опережая набегающую волну, он перебирает лапами по водной поверхности и каким-то чудом поднимается в воздух. За последние несколько минут он подвергся смертельной опасности из-за своего новообретенного умения летать, но оно же спасло ему жизнь.

Устойчивый ветер скоростью пять метров в секунду заряжает птичий молодняк энергией. На крыло встают даже те птенцы, у которых голова все еще полностью покрыта пухом – никогда не подумал бы, что они могут делать это так рано. Их крылья еще не до конца оперились, отчего выглядят коротковатыми для альбатросов. Но птицы уже могут подняться в воздух и пролететь метров пятьдесят над лагуной. Там они плюхаются на воду, часто с распростертыми на ветру, словно паруса корабля, крыльями. Некоторые альбатросы и вовсе заходят в воду с берега. Им не стоило бы этого делать. Научному определению «оперившийся птенец» такое поведение никоим образом не соответствует, а вот представлениям тигровой акулы о добыче – вполне.