Гнев пустынной кобры

– Двадцать восемь человек убитыми и полсотни раненых.

– Иссымлях! А он потерял только троих! Я буду думать час. Потом объявлю о своем решении.

Глава 11

Правитель всего Самсуна санджак-бей Озтюрк Саид лежал на подушках перед накрытым столом. Он уже давно не мог сидеть, почти не ходил – его жирное тело стало настолько неповоротливым, что с трудом шевелило головой. Но отказываться от излюбленных блюд правитель не собирался. Напротив, аппетиты только крепли. Лишний вес давно подавил волю и силы. Даже разговаривал Озтюрк тихо, чуть пришепетывая.

– Карадюмак-ага! Я слышал, греки подняли бунт? Как же так, кюмакам?

– У них откуда-то появилось оружие. Мы понесли существенные потери. Но я вернусь и покараю этих собак, санджак-бей, клянусь!

– Да ну! Вот вы любите, чтобы вас называли подполковником, а не кюмакамом. Вот и вы называйте меня губернатором. Как все это странно.

– Виноват, господин губернатор. Я готов исправить свои ошибки.

– Мне тяжело говорить. Тяжело двигаться. А ты заставляешь меня устраивать тебе допрос. Нехорошо, Шахин.

– Винов…

– Помолчи. Я и так знаю, что ты виноват. Я бы мог тебя казнить, но у меня нет другого. Помнишь, когда мы были молоды, санджак-бей, который был до меня, сказал такое: если идешь вдоль кромки кем-то засеянного поля, то ничего не узнаешь о том, как растет хлеб. А если засеешь или пожнешь своими руками, то станешь человеком, способным управлять другими. Вот я и хочу спросить тебя, Шахин: ты своими руками сражался? и своими глазами видел греков с оружием?

– Почему ты сомневаешься, Озтюрк-ага?

– Я всегда в тебе сомневаюсь, Шахин. С того самого дня, как ты разжалованным в солдаты, жалким щенком приплелся в Самсун. Помнишь? Двадцать лет прошло.

– Да, Озтюрк-ага. Ты спас меня тогда.

– От виселицы тебя спас не я, а те греки. Если бы дети, которых ты держал в подвале своего измирского дома, были турки, то тебя бы отправили на виселицу. Но тогда правил, как ты помнишь, султан Абдул Халид Второй. Он не любил греков, поэтому тебя всего лишь разжаловали в солдаты и сослали сюда. Ты ведь их насиловал? Развлекался? И развлекал друзей?

– К чему сейчас об этом? – Лицо Шахина покрылось красными пятнами.

– Тот санджак-бей был мой отец. Но я хотел власти. Не спорю. И кто-то отравил моего отца. Ты быстро проделал путь от солдата до офицера. Разве бывают проблемы у того, кто с деньгами. И разрешение на твою карьеру в армии тоже пришло быстро. Как сейчас помню эту бумагу, где говорилось, что рядовому Карадюмаку Шахину дозволяется получать воинские звания за верную службу. Лишь с одной оговоркой: тебе нельзя получить звание выше того, из которого ты был разжалован. Тебя уже тогда игнорировали и не хотели видеть в свете. Но ты все равно поднялся, стал практически визирем Самсуна, несмотря на низкое звание. Ты ловок, сумел вскочить на генеральскую должность. Конечно, не без моей помощи. Я ведь тоже тебя боюсь. Ты слишком много знаешь. Скажи, почему ты не справился с легким заданием? Нужно ведь было всего-то собрать сорок молодых греков для амеле-тамбуру. Взять деньги у тех, кто хотел откупиться. Наказать розгами дезертиров. Из-за этого греки бы не подняли мятеж. Но ты устроил казнь старосты, повесил ни в чем не повинных людей. И этим самым сделал из разбойника Василеоса Анфопулуса героя всех угнетенных. Ты дал ему мотивацию и оправдание, а остальным – ненависть и право на благородную месть.

– Всю грязную работу делали албанцы Гюрхана Далмы.

– Ты хотел переложить вину на башибузуков? Ну и как? Получилось? Я хочу лишь понять: зачем? Кому ты мстил на сей раз? Или тебя до сих пор держит в своих клещах история двадцатилетней давности? Ты не можешь простить грекам, что в свои пятьдесят ты всего лишь подполковник? Теперь в горах целая армия вооруженных греков.

– Я оставил в лагере хорошего офицера, капрала Калыча. С ним еще взвод пехотинцев при поддержке пулеметного расчета и моноплана капитана Челика.

– К чему ты мне это сейчас рассказываешь? Я не военный и то понимаю, что лучше бы ты не оставлял на съедение целый взвод. Зачем? Если сейчас надо идти на Анфопулоса. Атаковать неприступные горы. Скажи мне, как ты собираешься действовать? Или я, клянусь Аллахом, прикажу тебя повесить.

– Нужно собрать все силы, а при необходимости попросить у Третьей армии подкрепления. Блокировать тот участок в горах. Не нужно атаковать, иначе понесем большие потери. Они сами сдадутся, когда кончится продовольствие.

– А если у них продовольствия больше, чем во всем Самсуне?

– В любом случае в горах нет пастбищ для выпаса скота, нет теплых жилищ для зимовки. Первыми умирать начнут дети, потом старики. Женщины погонят своих мужей на прорыв. Вот тут мы и разделаемся с ними.

– Сейчас довольно часто прибывают корабли из Европы. Это конечно же торговые суда. Под видом коммивояжеров, экономистов, инженеров и прочей требухи прибывают военные специалисты из Германии. Я предлагаю обратиться к кому-нибудь из них за помощью в стратегии.

Шахин вдруг вспомнил смешного немецкого офицера в чайхане.