Гнев пустынной кобры

Наверху проснулся огромный ком рыхлого снега и стал, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее катиться вниз, с каждой секундой увеличиваясь в размерах. Он приближался, вздымая вокруг себя белые клубы, стаскивая с насиженных мест мелкий кустарник и деревца.

Зымаев столкнул Свистунова и Вихляева в сторону, ударил по крупам двух коней. Те словно очнулись и рванулись по тропе. Схватил за удила растерявшуюся лошадку и потащил за собой.

– Зымаев, оставьте! Бегом из-под лавины! – кричал штаб-ротмистр, быстро отступая из смертельного коридора.

– Не, вашбродь. Чего добру пропадать! Я… Эх…

Лавина подбросила казака вверх. И понесла с ожесточенной скоростью по склону горы. Сверкнули черные упрямые глаза. Далеко вперед унеслась мохнатая шапка. Рядом с головой крутилась лошадиная морда, напуганная и одновременно удивленная. Свист. Громкий шелест. Глухой стук.

Падение снега длилось пару минут. И горы вновь разразились глубокой тишиной.

Вихляев открыл глаза. Темнота. Пошевелился. Попробовал ударить рукой. О чудо! Кисть легко вышла наружу. Ее тут же схватила шершавая горячая рука.

– Живой, вашбродь?

– Да вроде, – отплевываясь от снега, ответил штаб-ротмистр.

– Нас, вишь, краем цапануло, а Зымаева утащило! Ну, может, сдюжит еще!

– Сдюжит. Обязательно сдюжит!

– Досмеялись, чертяки! – Свистунов сунул в рот кубанку и тихо завыл.

Вихляев молчал, не зная, куда деть свою, вдруг ставшую угловатой, плоть!

Пять лошадей стояли поодаль на тропе, терпеливо глядя на двух растерянных мужчин.

И словно из ниоткуда, тихий голос:

– Руки вверх! – произнес на турецком.

Вихляев и Свистунов подчинились. Замерев как вкопанные.

– Кто такие? – опять зазвучал голос так же тихо и твердо.

– Русский офицер, штаб-ротмистр Алексей Вихляев с особым поручением от русского командования Причерноморской группой!

Шаги по россыпи мелких камней. Перед Вихляевым возник чернобородый человек с завязанным платком вокруг головы.

– Я грек, Василеос Анфопулос! – Чернобородый опустил винтовку. – Добро пожаловать в наши края.

– Значит, мы к вам. Принимайте обоз с оружием. Не весь, правда! – Дрожащая рука потянулась за отворот шинели и нащупала в нагрудном кармане трубку генерал-лейтенанта Ляхова. – Дал себе слово не курить, пока не доставлю обоз. Разрешите?

Анфопулос вынул из-за кушака кисет и развернул.

– Попробуй моего, офицер!

– С удовольствием!

Вихляев закурил, сделал затяжку и разразился надрывным кашлем. Грек улыбнулся.

– В горах нельзя громко. А вы ржали как лошади. Хотели вас сразу убить, как заметили, но вы стали снимать с себя турецкую форму. Потом, когда увидели на вас русские погоны, поняли, что друзья. Мои люди пошли уже доставать ту лошадь и твоего казака. Даст Господь, может, живой еще!

– На карте отмечен впереди еще один турецкий пост?

– Его нет уже! – Анфопулос не спеша курил, сидя рядом с Вихляевым на камне, и смотрел сузившимися от солнца глазами на копошащихся внизу людей. – Повезло. Лавина маленькая совсем оказалась. Оружие нам очень нужно.

– Я потерял почти всю группу! – зачем-то сказал Вихляев, крутя в руках генеральскую трубку.

– Подожди еще! Горы умеют возвращать! – тихо ответил грек.

Глава 13

Пережив массу трудностей, Иола, настоящий немецкий барон Карл Бекманн и грудной младенец Таддеус Анфопулос наконец оказались в Амисе. Путь от деревни до города занял почти двое суток. Они брели вдоль раскисших дорог под хлопьями мокрого снега, пока их не остановил турецкий разъезд. Будучи без документов, Бекманну пришлось долго объяснять кавалеристам из жандармерии, за какой надобностью он и его спутники идут в город. Дальше они ехали на телеге, которая заворачивала в каждую деревню и кланялась оглоблями всем верстовым столбам, развозя почту. И вот у главного отделения почты их ссадили, не предложив даже обогреться. Стуча зубами от холода, а малыш Таддеус деснами, они направились в порт, где майор надеялся быстро отыскать своих. Но бюрократичные и въедливые немцы продержали их на своем пункте контроля еще несколько часов. И только поздно вечером, спустя почти двенадцать часов с момента их прибытия в Амис, они оказались на торговом судне в каюте барона. В корабельной типографии ему и его спутникам сделали временные документы. Барону пришлось соврать, что это его ребенок, а Иола гражданская жена. «Счастливая семья» отдыхала на судне почти две недели. И никуда не торопилась, но пришло распоряжение из штаба о том, что офицеру инженерных войск, майору Карлу Бекманну, необходимо сойти на берег и ждать дальнейших распоряжений командования.