Гнев Тиамат

Холден откинулся на стену. Он улыбнулся, и Тереза увидела, что у него выбит один зуб.

— Однако, приятно, когда тебя воспринимают всерьёз.

Дверь распахнулась, и, скрипя ботинками по выложенному плиткой полу, вошли полковник Ильич и пара охранников. Те двое держали руки на дубинках, но не доставали их. Пока ещё нет. Ильич положил руку на плечо Терезы, и они вышли.

«Если он говорил, что твой друг, значит был». Хотелось в это верить, но не получалось.

— Порядок, — сказал Ильич, когда дверь за ними закрылась. — Ты отлично справилась.

Магнитные защёлки двери снова лязгнули. Холден заперт. Ей стало немного спокойнее. Они прошли по длинному коридору, мимо полудюжины таких же дверей. Если за ними и были люди, Тереза не знала, кто они и почему оказались здесь. Теперь перед ней каждый день открывалось что-то новое и огромное, чего она раньше не знала.

С той страшной ночи она и сама в немалой степени чувствовала себя заключённой. Трехо заставил её выложить всё, что она знала о Тимоти — как они встречались, что он говорил, о чём Тереза ему рассказывала, как он ладил с дронами-ремонтниками и почему она никогда никому о нём не говорила. После нескольких часов Ильич потребовал остановиться, но допрос продолжался, пока она не начала плакать, и даже после этого.

Она не знала, сколько времени это длилось. Не один раз, но часы или дни — она не смогла бы сказать. Всё теперь погрузилось в безвременье, словно только что произошло, но и тянулось бесконечно. Тереза ощущала себя марионеткой, которую дергает за ниточки кто-то чужой. Выспрашивал ли её Трехо или она сидела с тем существом, в которое превратился отец, или во время еды, притворяясь, что всё в порядке, она чувствовала, как её настоящее «я» сжимается в маленьком тёмном уголке, где должно быть сердце. Ильич беседовал с ней о травме и о насилии, обещал, что со временем ей станет легче. Кортасар взял на себя медицинский контроль над ней, сканировал её мозг и брал кровь, но особо не говорил. Терезу это устраивало. Говорить совсем не хотелось.

Когда она засыпала, кошмары были ужасными. Теперь она не могла больше спать без кошмаров.

Комната наблюдения была выкрашена в нейтральный зелёный цвет. В воздухе пахло освежителем, а ещё ванилью и перцем лаконийских цветов. Трехо и Кортасар прокручивали на объёмном дисплее комплексы блоков данных, напоминающих волны или бегущие облака. Охранники заняли свои места за дверью, Ильич подошёл к Трехо и Кортасару. Тереза подумала было подойти к креслу, но ей показалось, что это чересчур далеко, и она просто села на пол.

— Ну, и что мы тут видим, док? — спросил Трехо.

Кортасар покачал головой.

— Паттерны его ответов всегда слегка странные. Все эти шумы — в рамках его обычной погрешности. Нечто подобное можно наблюдать у людей с серьёзными психическими проблемами, обычно у женщин. Но я бы сказал, что смена интервьюера вообще не повлияла на основные его показатели. Учитывая его базовый уровень, я сказал бы, что он говорит правду.

— Уверены?

— Нет, — сказал Кортасар. Только процентов на восемьдесят. В следующий раз надо попробовать с доктором Окойе. У него с ней знакомство гораздо более долгое. И они дружелюбно друг к другу относятся.

— Если вы считаете нужным отрывать её от текущей работы, — сказал Ильич.

Трехо раздражённо хмыкнул. Тёмные круги вокруг его глаз выдавали усталость. «Сейчас на нём одном вся империя», подумала Тереза. Ей показалось, что это сказал кто-то другой, и, возможно, он лжёт.

— Есть ли какие-нибудь результаты поиска... тела? — спросил Ильич.

— Нет, — сказал Трехо. — Я отдал приказ стрелять при контакте, но сейчас у меня на сковородке есть рыба крупнее, чем шатающийся по лесу зомби. Если он вернётся назад, доступа к припасам у него не будет. Может, нам повезёт, и дроны решат, что на самом деле он настольная лампа.

Что-то шевельнулось в душе Терезы. Что-то слабое.

— Думаю, вы должны понимать, — заворчал Кортасар. — Наличие дополнительного субъекта для опытов сделало бы мою работу с Первым консулом...

— Мы дождёмся ответа Окойе, прежде чем что-то менять, — объявил Трехо. — Контроль над сепаратистами — важнейшая наша задача.

— В самом деле? — возмутился Ильич. — Я думал, самое важное — разобраться с тем, что сожрало наши корабли и сломало Дуарте. Он говорил об отце, но это ничего страшного. Это относилось и к ней, значит, она тоже участвует в совещании. Учитывая его базовый уровень...

— Это наша вторая проблема, — отрезал Трехо, — и мы ей займёмся. Но если я не смогу разобраться с первой, то, когда здоровье Первого консула восстановится, ему просто нечем будет руководить.

Растерянность в его голосе казалась знакомой, и Тереза присмотрелась к Трехо внимательнее. Она ещё не избавилась от унижения после долгих часов допросов, но его усталость и страх трудно не заметить. Она потеряла отца. Трехо потерял лидера. Его горе едва не заставило Терезу ему посочувствовать.