Гнев Тиамат

На горизонте поднялись клубы дыма, на самом деле состоявшие из миллионов зеленых спиралевидных червячков. Они мерцали в рассветных лучах, наглядный пример биолюминесцентности. Природа везде прекрасна. И жестока. Элви и сама не знала, почему ожидала, что человечество будет иным. Почему притворялась, что законы жизни горных львов и ос-паразитов не распространяются на нее. Кровь на зубах и когтях, повсеместно. Даже ангелы в Библии убивали детей человеческих, когда им приказывал Бог.

Рой на горизонте закончил рекламировать себя в брачных целях, свет поблек, тела стали сереть. Облака приняли розово-красный оттенок, как на любой планете, где достаточно кислорода, чтобы рассеивать короткие волны. Запах корицы усилился.

— Удачи, червячки, — сказала она. — Надеюсь, у вас все получится.

Она вернулась в Дом правительства и прошла на другой конец территории, где ее ожидал кар. Элви молча, без обычного обмена любезностями с водителем, села в него, и они отправились в город, где уже гасли огни. Небоскребы, улицы, склады, театры — все напоминало ей не более чем огромный улей.

В университете она заставила себя пройти от парковки к Загону. На скамейке возле куба без окон сидел Кортасар с чашкой кофе в руке и кукурузным маффином на колене.

— Прекрасное утро, не правда ли? — улыбнулся он, когда Элви подошла ближе.

У него были темные глаза. Смуглые щеки с островками белой щетины, где он недобрился. Так выглядит какой-нибудь профессор химии, а не чудовище.

— Пора за работу, — сказала Элви.

Глава тридцать пятая

Наоми

Всю жизнь для Наоми было проблемно решить, какой информации стоит верить. Доступ к сети есть у нескольких миллиардов человек, а новостных лент так же много, как и передатчиков. На каждом углу, в каждой норе системы Сол легко можно было узнать чьи угодно мнения, какие только возможно. Как только ретрансляторы прекратили работу, для обмена информацией с далёкими мирами по ту сторону врат остались только слова, и то со световой задержкой в часы.

Чтобы привыкнуть к своей новой реальности, Наоми использовала модель из древней истории, когда единственными средствами для хранения или передачи данных был живой голос или запись на физические носители. Древняя Северная Америка использовала службу, называемую «пони-экспресс». Животные, запряжённые в перекладные тележки, перевозили груз рукописной информации через обширные для того времени пустыни. Вернее, так Наоми, ни разу не видевшая ни пони, ни бумажного письма, понимала этот процесс.

Сегодня пони превратились в корабли и торпеды, буквы сжаты в пакеты данных, пустыни сменил безбрежный вакуум космоса с центром в пустоте хаба врат. Но в результате новости из дальних миров стали недостоверны. События на Обероне и в системе Оберона приобрели преувеличенное значение, потому что Наоми узнавала о них немедленно. А то, что происходило на Бара-Гаоне, в Лаконии, системе Сол, на Фригольде, Новом Кипре или Гетене, стало чужой экзотикой, поскольку доходило нечасто.

Известие о том, что «потеряны двое врат», означавшее, что врата Танджавур и Текома разрушены, а системы за ними оказались без помощи, лишь добавило ощущение, что там, далеко, произошло нечто чудовищное. Вселенная снова расширилась, и то, что было недавно близким, теперь отдалялось. Отчёты, которые доходили, стали драгоценными, как воздух на корабле с утечкой.

И потому, когда из системы Сол пришло известие, что уничтожена «Буря», это воспринималось как откровение.

Сообщение поступило не от источников из подполья. Бобби не прислала отчёт, а если и присылала, её бутылка утеряна по пути или застряла, так что её опередили гражданские новости. Впервые Наоми услышала это на лаконийском государственном канале, находившемся в ведении губернатора. Тон изложения был возмущённый, предназначенный для внушения страха. Террористы убили лаконийского дипломата и украли военные технологии, которые использовали для уничтожения защитника системы Сол. Если верить этой новостной ленте, опасность хаоса и мятежа в системе Сол просто катастрофическая. Вооружённые силы Лаконии готовились защищать невинное гражданское население от волн насилия и репрессий, которые непременно последуют.

Возможно, для лаконийцев это выглядело достоверно. Глубоко въевшаяся убеждённость, что Лакония несёт только добро, а оппозиция — исчадие ада, срабатывала как слепое пятно, когда речь шла о пропаганде. Но для Наоми и Чавы это стало долгожданным избавлением от неопределённости. Теперь они знали, как сработал план Бобби. А для всех обычных граждан Оберона это послание говорило о том, что необоримую силу Лаконии на самом деле можно остановить. И остановили. Уверенность, что всё идёт по законам империи, дала трещину такой ширины, что может пройти корабль.

Как все хорошие новости, эта несла с собой целый ряд новых проблем. Хороших, таких, на какие Бобби с Наоми надеялись, но всё же проблем.

— Удалены отчёты о перевозках за пять лет, — сказала Чава. — Стёрты.

— И это не наши сделали?