Гнев Тиамат

— Я понимаю, — сказала Наоми. — Я часто вспоминаю о ней. Я дала ей добро на ту миссию.

— Ох, Наоми. Нет. Это не твоя вина.

— Я знаю. Не всегда чувствую так, но знаю. Это странно, но знаешь, чем я себя утешаю? Думаю о множестве других способов, как она могла умереть. Вроде онкоцидо-резистентного рака. Сбоя реактора. Или просто могла бы стариться и слабеть до тех пор, пока антивозрастные лекарства не перестанут действовать.

— Да, мрачная перспектива — ответил Алекс. И спустя минуту добавил: — Но да, я хорошо понимаю, о чём ты.

— Это же была Бобби, — сказала Наоми. — Она понимала, что жизнь не вечна. И если бы она выбирала способ уйти, клянусь, этот был бы в её первой пятёрке.

Алекс на несколько мгновений затих, потом шмыгнул носом.

— Я скучаю по ней, каждую минуту каждого дня, но, чёрт возьми, так и есть.

— Сойтись один на один в бою с кораблём, с которым не могли справиться объединённые силы Земли, Марса и Транспортного профсоюза. И победить.

— Да. Если нам суждено умереть, этот путь довольно неплох. Но всё равно. Мне жаль, что приходится умирать.

— Смертным это всегда не нравится.

— А какой бы способ выбрала ты?

— Не знаю. Я думаю не об этом, — сказала она, с удивлением обнаружив, что знает, какой именно аспект собственной смерти для неё важен. — Мне всё равно, как я уйду. Только есть вещи, которые я хочу успеть сделать до этого.

— Что, например?

— Я хочу снова увидеть Джима. И Амоса. Чтобы эта война закончилось, чтобы установился настоящий мир. Такой, где люди могут злиться и ненавидеть друг друга, и никто не должен из-за этого умирать. Этого мне достаточно.

— Да, — кивнул Алекс. — Точно. Я много думаю про Амоса. Ты считаешь...

Раздалось что-то вроде огромного беззвучного хлопка — детонация почти без удара — и Наоми упала. Могла бы упасть, если бы направление продолжало существовать. Всё исчезло, вспышка света перед глазами сменилась давящей чернотой. Нечто роилось и жужжало вокруг, словно пыталось напасть. Где-то рядом кто-то кричал. Может, это Алекс. Или её собственный голос.

Сверкающая пустота, в которую она падала — летела во все стороны сразу — имела форму внутри свечения, зазубренную и переменчивую, как гало при мигрени. Наоми чувствовала, что в ней самой чего-то недостаёт, но не смогла бы сказать, чего именно. Это пугало сильнее, чем внезапность и странность смещения. Ощущение отсутствия, когда никто не ушел, потери без осознания, что ты потерял.

Она пыталась закрыть глаза, но ничего не менялось. Пыталась до чего-нибудь дотянуться, но тянуться было не к чему. Или нечем. Она не могла сказать, провалилась ли в этот свет на мгновение или это длилось часы.

Она почувствовала, как скользнула во что-то иное. Это было как сон, но не сон, и она инстинктивно сопротивлялась. Глубокий страх охватил её, и она за него цеплялась, будто он мог её защитить.

А потом всё закончилось — точно так же, как и началось, без предупреждения. Наоми оказалась снова на лётной палубе «Росинанта», выплыла из своего кресла-амортизатора. Рядом с ней закашлялся Алекс. Она ухватила поручень, закрепилась. Тело было выжатым и бессильным, словно она много дней не спала и усталость просочилась во все мышцы.

— Мы... — заговорила она, голос странно отозвался в ушах. Она сглотнула и попыталась ещё раз: — Мы потеряли временной промежуток?

Пальцы Алекса мягко постукивали по приборной панели. Наоми прикрыла глаза, ощутив несказанную благодарность за темноту, наступившую, когда опустились веки. Подкатила волна тошноты и опять ушла.

— Потеряли, — ответил Алекс. — Почти... почти двадцать минут.

Она рывком двинулась к своему креслу, повинуясь скорее инстинкту, чем разуму. Пристегнулась к нему с чувством удовлетворения. Лицо Алекса посерело, словно он только что видел нечто ужасное.

— Это было... совсем не так, как в тех случаях, — сказал он. — По-другому.

— Это да, — согласилась Наоми.

Алекс стал проверять состояние «Росинанта», и похоже, это его успокаивало. Нервы Наоми жгло и покалывало, как булавками, но без конкретной привязки к телу. Словно разум медленно возвращался. Это было очень странное чувство.

— Чёртов Дуарте, — сказала она. — Богом проклятая Лакония, их поганые эксперименты.

— Как ты думаешь, что они на этот раз сделали?

Глава тридцать девятая

Элви

Ручной терминал снова звякнул. Давно пора уходить, но она никак не могла себя заставить. У девочки в стеклянной клетке не было стула, поэтому Элви тоже сидела на полу. Перспектива вставать с больной ногой не внушала энтузиазма.

— Значит, — сказала она, — сознание не изменилось?

Последовал момент жутковатой неподвижности, их обычная, сбивающая с толку пауза, а затем Кара покачала головой.

— Я хочу сказать, трудно быть уверенной, как произошло на самом деле, но я не чувствую никакой разницы. Кроме библиотеки, конечно.