Гнев Тиамат

«Библиотекой» Кара и Александр — которого дома звали Ксан — называли информацию, которая появилась у них в головах после воскрешения дронами-ремонтниками. Дети говорили, это все равно как иметь знания без необходимости что-то учить. Часть информации была простой и понятной, вроде данных о местной окружающей среде. А часть — загадочной, например, то, что организмам из субстратного слоя сложно преломлять яркий свет. Очень интересный пример, поскольку Кара понимала, что такое субстрат, преломление и природу света, но эти понятия никак не связывались воедино.

Никакого общего контекста с пищей, деревьями, водой. С любыми человеческими знаниями. Все равно, что найти морскую черепаху, прекрасно понимающую теорему Геделя о неполноте, но не имеющую понятия, зачем она в ее черепашьей реальности, думала Элви.

Такого рода когнитивные артефакты во многом стали причиной умозаключения Кортасара о том, что Кара и Ксан — не те дети, которыми они были до «восстановления», а инопланетная технология, использовавшая человеческие тела. Сложный вопрос, который мучил Элви. Детей, безусловно, трансформировали. Достаточно того, что они не старели и не развивались. А чернота глаз и серость кожи определяли их прямо в «зловещую долину» Масахиро Мори, как роботов, которые слишком похожи на человека и одновременно чем-то неуловимо отличаются, отчего в глубине души Элви до сих пор испытывала отвращение и ужас.

Но иногда, когда никто не наблюдал за ними, Ксан клал голову на колени Кары, и сестра ерошила ему волосы. Так делали приматы со времен плейстоцена. Или Кара отвечала на вопрос Элви шуткой и почти застенчиво улыбалась, когда та смеялась. Мнение Элви о них постоянно менялось. Иногда она была уверена, что они лишь марионетки какой-то непостижимой инопланетной технологии. Иногда казалось очевидным, что Кортасар настаивал, будто они не люди, лишь для того, чтобы десятилетиями держать их в клетке и проводить опыты. Элви не могла определиться, они ей нравятся или пугают. Проходят ли они тест Тьюринга, или это она его заваливает.

Однако любопытно, что работа Кортасара с Дуарте не привела к тому, что Первый консул получил доступ к «библиотеке», и странное отключение сознания не сломало Кару и Ксана так, как его. В этом скрывался какой-то ключ. У Элви были данные, нужно только найти подходящую решетку, и они обретут смысл. Она это чувствовала.

Терминал снова ожил. Сообщение. Прибыл ее транспорт. Она опаздывает на совещание. Пробормотав какое-то ругательство, Элви стала подниматься.

— Мне надо идти.

— Что ж, мы будем здесь, когда вы вернетесь, — сказала Кара, и после паузы Ксан засмеялся.

Элви тоже улыбнулась. Глупо было общаться с ними так, будто она должна пораньше уйти с дружеского обеда, но она порой глупа.

Она оперлась на трость и прошла сквозь лаборатории на свежий воздух. Регенерация, как бы проста она ни была, шла медленно. Не как надо. Кожа на новой ноге Фаиза была чуть бледнее и мягче, мышцы сводило судорогой от долгой ходьбы. Но он уже отрастил кости, сухожилия и нервы, а она до сих пор опирается на трость.

Она понимала, что всё дело в стрессе. В ее нынешней жизни Фаиз выполнял практически декоративную функцию. Он спал, ел в Доме правительства, встречался с кем-нибудь в саду, читал книги или смотрел старые развлекательные передачи. Он восстанавливался. А Элви, если не изучала состояние Дуарте и не пыталась уберечь Терезу от убийства во имя любознательности, то погружалась в пучину данных Кортасара или просматривала собственные данные с «Сокола». Она почти не спала, а когда ложилась, то лишь для того, чтобы увидеть, какая разновидность кошмара выпадет ей сегодня.

Настанет момент, когда она сломается. Когда не сможет еще раз отмахнуться от навязчивого образа Сагале без половины головы. Но не сейчас, и потому ей придется продолжать. Она прекрасно понимала, что работает по протоколу, который Фаиз называл «если это не происходит прямо сейчас, то и хрен с ним».

Хуже того, ей уже почти нравилась эта напряженность. Никогда в жизни у нее не было такого стресса, разве что давным-давно на Илосе, когда все потихоньку слЕпли, из земли вылезали ядовитые слизни, оживали инопланетные артефакты, а люди убивали друг друга по политическим мотивам и из личных амбиций. Все зависело от ее таланта и остроты ума. И вот опять. Часть ее радовалась этому, как конфетке. Вероятно, не самая здоровая часть.

У ожидавшего водителя оказался зонт, прикрыть ее от моросящего дождя. Он ничего не сказал. Добравшись до машины, Элви наклонилась к нему:

— Сообщите Трехо, что я еду.

— Уже сделано, доктор.

Странные люди эти водители, думала Элви. Если бы кар забирал ее и отвозил без участия другого человека, было бы проще. Включение в процесс еще кого-то, чья работа зависит от ее расписания, только его замедляет. Лишний уровень обработки, как та пауза у «детей». Может, она сродни заиканию? Нужно об этом почитать. Возможно, найдется что-то полезное.