Год гнева Господня (СИ)

— И правильно делают, — ответил тот. — Иначе эти торгаши задавили бы нас своей враждебной массой. Даже в Париже нашего брата едва наберется человек пять-шесть на сотню горожан. А те все со связями, укорененные, окопавшиеся в своих цехах. Еще недавно они драли с нас три шкуры за аренду их грязных промерзших сараев. Они всегда нас ненавидели: за то, что мы умнее их, смелее их, за то, что разговариваем не так, как они, за то, что нравимся их женам и девицам.

— А есть еще такая привилегия committimus, — вернулся к разговору о привилегиях Бидо, — иначе известная как jus non trahi extra. Вот, допустим, приплыл ты учиться в Париж издалека, из какой-нибудь Финской земли. А тут вдруг твой сосед на родине вызывает тебя в суд по какой-нибудь земельной тяжбе. И плывешь ты целый месяц в свою Финляндию, судишься там, потом месяц назад возвращаешься обратно. А через полгода другой сосед тебя истребует. В итоге — не учение, а сплошные разъезды туда-сюда. Чтобы пресечь такое, схоларам и дали привилегию committimus, чтобы они могли истребовать или защищаться в суде по месту своего обучения, например, в суде хранителей апостолических привилегий.

— Да вот только некоторые ушлые родители наших схоларов, — добавил Арно, — принялись шиканировать* этой привилегией. Допустим, живет себе такой папаша в той же Финляндии, а его сосед задолжал ему крупную сумму и не отдает. Тогда наш кредитор переписывает должок на своего сына-схолара, а тот уже вызывает соседа на суд в Париж. После чего папаша приходит к должнику и говорит: либо ты отдаешь долг прямо сейчас, либо через месяц, но с большой пеней, либо плыви в Париж — но только это тебе вдвое дороже встанет. А если должник на суд не прибудет, ему, понятное дело, присудят поражение из-за неявки, это уж без вариантов.

[*Шикана — злоупотребление правом]

— А помнишь, брат Арно, — отпив из калабасы, вдруг улыбнулся Бидо, — как ты отомстил тому английскому всезнайке, что пытался «утопить» тебя своими вопросами наdisputatio, во время экзамена?

— Он сам напросился, — смиренно ответил Арно. — Нечего было мучить бедных животных.

— Вы про что это, про каких животных? — влез между ними неугомонный Мартен.

— Про котов про черных, — ответил Арно, приглаживая бородку. — Говорят, после папской буллы Vox in Rama некоторые ревнители веры столь рьяно принялись умучивать усатых тварей, видя в них порождения диавольски, что вой кошачий стоял от Гибернии* до Гранады. Это еще с катаров пошло: якобы они на своих сборищах целовали под хвост черного кота. Даже Алан Лилльский — великий doctor universalis — и тот, то ли в шутку, то ли всерьез писал, что катары-де происходят от слова «кот»,** поскольку целуют в зад черного кота, в обличье которого является им сам Нечистый — отчего их правильнее было бы называть «кошатники».

[*Ирландии]

[**Катарос — греч. «чистый», cattus— лат. «кот»]

— У нас в деревне мальчишки часто сжигали черных кошек в клетке над костром, — вспомнил Мартен. — Или обливали их лампадным маслом и поджигали, а потом гоняли палками по улицам. Правда, за это им влетало — так ведь и дома можно подпалить невзначай.

— По-разному народ забавлялся, — кивнул головой Арно. — Где-то котов с колокольни сбрасывали, где-то зашивали в мешок и пинали до тех пор, пока не получится месиво из обломков костей и кишок. Наш лиценциат Скоттингейт, конечно, до такого не доходил, но полоснуть ножичком по горлу приблудного кота нечистой масти — весьма не прочь был.

— И тогда Арно, — пригладил свои редкие волосы Бидо Дюбуа, — дождался весны и отправился ловить визглястых кошек по всем парижским закоулкам. Не знаю, что он с ними делал, но к вечеру принес какую-то вонючую шерсть в склянке, что-то мудрил с ней. Потом незаметно натер ею робу того англичанина. А еще принес угольной пыли, намешал ее в масло и обмазал этой смесью десятка два кошаков, что жили на чердаках коллежей. Да еще напоил их какой-то вонючей дрянью. И когда на следующее утро Скоттингейт отправился в аббатство Святой Женевьевы, за ним по всем Латинскому кварталу бежала дюжина черных котов вида совершенно дикого и необузданного: взлохмаченные, орущие благим матом и едва ли не кидающиеся на нашего бедного англичанина. То-то он тогда претерпел страху смертного! — снова засмеялся Бидо.

— Смех смехом, а мышам и крысам от всех этих кошачьих гонений раздолье вышло великое, — заметил Арно. — В последние годы этих голохвостых развелось — целые полчища.

Фрагмент 11

— И все же я не пойму, — без обиняков спросил Мартен, — ну вот учились вы в этих ваших университетах — а смысл? Где же ваши тучные бенефиции, высокие посты при дворе, епископские мантии и всякое такое?

Арно продолжал мерно идти вперед, словно и не слышал вопроса, а Бидо, вздохнув, ответил:

— Господь Всемогущий так распорядился, что пришлось мне уйти из университета прямо накануне моей determinatio*.

[*Экзамен на звание бакалавра]

— Из-за котов? — усмехнулся Мартен.