Год гнева Господня (СИ)

Пергамент действительно выглядел неважно. Потребовалось время, чтобы привыкнуть к почерку писавшего. Мелкие закорючки плясали перед глазами, разбегались в разные стороны, наползали на небрежно стертые буквы старого текста — судя по всему, какого-то медицинского трактата — однако мало-помалу Ивару удалось разобрать написанное:

«На Востоке в Великой Индии ужасные и неслыханные бури поразили всю провинцию в три дня В день первый пролился кровяной дождь из жаб, змей, ящериц и скорпионов а такоже многих ядовитых гадин подобного рода В день второй раздался гром с молнией и слои пламени упали на землю вперемешку с градинами невиданных размеров изничтожившие всех от мала до велика В день третий огненные стрелы сошли на землю с небес и зловонный дым изничтожившие все что осталось живого и людей и животных и спалившие все города и селенья в тех краях Бури те заразили всю провинцию и считается что из-за гнилостных дуновений ветра пришедшего с юга все побережье и прилегающие земли были заражены…»

Ивар оторвался от пергамента и посмотрел на лекаря Безиана, напряженно внимавшего каждому слову:

— Брат Безиан, когда в прошлое воскресенье я плыл сюда по Гаронне, у нас на коге тоже был один каноник по имени Адам, родом из Фландрии. Они бы наверняка спелись с автором сего послания. Тот тоже всё рассказывал про знамения и омены, предвещающие конец времен.

— Ты прочитал все письмо до конца? — с серьезным видом спросил лекарь.

— Нет еще. Сейчас дочитаю, — ответил Ивар и продолжил борьбу с неразборчивым почерком:

«В тысячах мест разверзлись расщелины из коих поднялись вредоносные пары Огненный метеор сошедший на землю где-то далеко на Востоке уничтожил все на сотню лиг окрест заразив воздух повсюду Бесчисленные наводнения усугубили бедствие речные участки превратились в болота гнилостные пары поднялись отовсюду К ним присовокупилось зловоние от гниющей саранчи николи доселе не наводнявшей землю столькими полчищами что закрывали полуденное солнце а такоже от бесчисленных мертвых тел разлагавшихся повсюду источая зловонные пары И обо всем том мне поведал наш викарий вернувшийся из земель восточных и узревший все то своими очесами».

Закончив чтение, Ивар с улыбкой вернул свиток Безиану:

— Кажется, я где-то уже читал нечто подобное. Ах да, вспомнил: в Священном Писании. Там, где Господь насылает на фараона десять казней египетских: «и рыба в реке умрёт, и река воссмердит, и воскишит река жабами, и поднимется пыль по всей земле Египетской, и будет на людях и на скоте воспаление с нарывами, и будет град и огнь между градом, весьма сильный, какого не было во всей земле Египетской со времени населения её». И там же: «настало утро, и восточный ветер нанёс саранчу, и напала саранча на всю землю Египетскую». Или в Откровении Иоанна Богослова: «и звезды небесные пали на землю; и сделались град и огнь, смешанные с кровью; и град, величиною в талант, пал с неба на людей; и я увидел звезду, падшую с неба на землю, она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, и из дыма вышла саранча на землю; от этих трех язв, от огня, дыма и серы, выходящих изо рта их, умерла третья часть людей».

— Ты хочешь сказать, что наш брат в Авиньоне — пустословный выдумщик? — неприязненно посмотрел на Ивара лекарь Безиан.

— Вовсе нет. Просто человек видит то, что хочет и способен увидеть. Ведь на мир он смотрит сквозь кривую линзу своего языка и мышления. Поэтому в его картине мира не может появиться того, чего не было бы в кладовых его языка. Равно как изограф не может изобразить синее небо, не имея с собой синих красок. К тому же, наш брат-христианин слишком уж рьяно зачитывается Откровением Иоанна Богослова, настраивающим его тонкую душу на обостренно эсхатологический лад.

— Что значит «эсхатологический»? — нахмурился Безиан.

— Связанный с концом света, загробной жизнью и тому подобными вещами.

Немного подумав, Безиан упрямо мотнул головой:

— Ты просто еще слишком молод, брат Ивар. А нынешней молодежи свойственно стремление поскорее разложить всё по полочкам рационального, не оставляя ничего в зыбком тумане метафизики. Чтобы все выглядело гладенько, логичненько и непротиворечивенько. Но промысел Божий переходит границы рацио.

— Быть может, оттого, что наше рацио покамест не дотягивает до рацио Господа?

— «Покамест»?! Уж не думаешь ли ты, в заносчивой гордыне, что божья тварь когда-то сможет сравняться с Создателем? Давай сделаем вид, что ты этого не произносил, а я — не слышал! — Похоже, слова Ивара не на шутку рассердили лекаря.

— Хорошо, будь по-твоему, брат Безиан, — примирительным тоном произнес Ивар. — Однако я искал тебя не ради богословских диспутов, а по вопросу намного более приземленному. Тот человек, Дамиан, который был с нами в притворе церкви после убийства — помнишь его?

— Разумеется, помню, — пробурчал лекарь.

— Ты не подскажешь, как мне найти того Дамиана?

— На что он тебе сдался? Разве что сгодится посоперничать с тобой в высокомерии и гордыне, — продолжал сердиться Безиан.

— И все же?

— Дом мэра знаешь, где стоит?

— Между рынком и воротами Святого Элигия?