Год, какого еще не бывало

        — Что ж, придется поменять наши планы, — с насмешливым сожалением заявил Волдеморт. — Магические пытки мало что значат для мальчишки теперь, когда он практически не волшебник, — он медленно облизал тонкие, почти незаметные губы. — Люциус, думаю, у тебя есть предложения?

        Закутанный в мантию человек выступил вперед, бросился на колени перед Волдемортом, и Гарри опять почудилось, что кто-то в толпе Упивающихся дернулся.

        — Мой господин, — подобострастно произнес Малфой, — ни у кого не хватит слов, чтобы воздать должное вашему блестящему уму.

        Волдеморт протянул руку и коснулся капюшона, покрывавшего голову Малфоя. Медленно откинул тяжелую ткань, провел длинными тощими пальцами по бледно-золотистым волосам, вытаскивая прядь за прядью из стягивавшей их ленты.

        — Приятно слышать, что ты так считаешь, — промурлыкал он. — И что же ты предлагаешь?

        — Раз мальчишка сейчас практически маггл, — отозвался Малфой в тон, — стоит подвергнуть его маггловским пыткам, пока не придет время принести его в жертву.

        На этот раз вздрогнул Гарри. В жертву?

        — О, да, — ответил на его движение Волдеморт. — Неужели Люциус не упомянул об этом? Какое упущение с его стороны. Каждый Самайн я требую жертву, Гарри. Кровь врага. Не правда ли, замечательно, — он даже задрожал, — что на этот раз жертвой будешь ты?

        Гарри умудрился ответить, хотя горло так пересохло, что стоило большого труда выдавить хоть слово.

        — Каждый Самайн? — насмешливо просипел он. Как ни больно было говорить, это помогало бороться с охватившей все тело слабостью, помогало сосредоточиться на чем-то еще, кроме защищавшей его яростной стены огня... И вдобавок, Гарри не привык трусливо отступать. — Каждый Самайн?! Ты что, считать вообще не умеешь? С тех пор как ты выполз из грязи, в которой прятался, и обрел тело, Самайн был только один раз, Том.

        Упивающиеся Смертью ахнули. Их ошеломление было настолько сильно, что даже Нагини замерла на месте и попробовала раздвоенным языком воздух. Кто-то из круга даже отступил на шаг, но тут же опомнился и вернулся на место — хотя и как-то... нехотя, что ли.

        «Ох, нет, Снейп, не смейте выдать себя! — не удержался Гарри, надежно пряча мысли за стеной огня. — Не глупите, нельзя дать им знать правду! Просто нельзя! Покажите им то, что они хотят видеть, — вы же сами меня учили!»

        Он снова заговорил — в основном, чтобы отвлечься от мыслей, которых не мог себе позволить, даже при условии, что сейчас Волдеморт, кажется, не использовал легилименцию.

        — А что, твои шавки не зовут тебя по имени, Том? — Гарри поперхнулся и попытался откашляться: так сдавило пересохшее горло. — Ведь Люциусу оно известно — он же, в конце концов, хранил твой дневник. — Он нехорошо усмехнулся, смерив взглядом коленопреклоненного Малфоя: — Кстати, у Добби все замечательно. Привет ему не хочешь передать?

        — Ах ты!.. — Люциус вскочил на ноги и чуть не вцепился ему в глотку, но Волдеморт оказался быстрее. Он взмахнул неизвестно откуда появившейся в руках палочкой и произнес: «Crucio», — медленно, почти лениво, словно желая покончить уже с надоевшей задачей и перейти к чему-нибудь поинтереснее.

        Малфой рухнул на землю и забился в корчах боли. Заинтересованная происходящим Нагини выползла на середину круга и приподнялась, чтобы лучше все разглядеть.

        — Finite Incantatem, — пробормотал Волдеморт через несколько секунд. — Право же, Люциус, следует научиться лучше владеть собой. Разве я пустил ему кровь — сейчас, пока еще не время? Что же до тебя, — обернулся он к Гарри, — то ты глупец, если и вправду считаешь, что я не праздновал Самайн прежде. Много лет мы отмечали этот праздник, и началось все задолго до того, как я покончил с твоими родителями.

        «Не сработает, — подумал Гарри, пряча и эту мысль. — Тебе меня не спровоцировать. Я буду держать себя в руках, буду закрывать сознание и ждать шанса спастись. У меня должен быть этот шанс; просто обязан... мои сны говорят правду, они вещие...»

        И, взглянув Волдеморту прямо в глаза, добавил с презрением, насколько позволяли воспаленные голосовые связки:

        — К сожалению для тебя, с ними-то ты покончил, а вот со мной — промахнулся.

        — Я не промахнулся, — прошипел Волдеморт, обводя пальцем шрам на лбу Гарри, вспыхнувший жгучей болью от одного прикосновения злобной твари. — Вот оно, наглядное доказательство того, что ты удостоен чести носить мою метку.

        — Отвратительную и безобразную, — равнодушно заметил Гарри, припомнив слова, сказанные Драко Малфоем на уроке зельеварения. Кто-то из Упивающихся придушенно ахнул, и на этот раз Гарри с трудом сдержал мысль: «Да заткнись же, Снейп!»; что там — чуть не выкрикнул это в полный голос. — Это оскорбление, не честь, — продолжил он. — Как и уродство, выжженное на руках всех твоих прихлебателей. Я смотрю, себе ты ее не поставил, Том. Что, кишка тонка? Другие пусть терпят, а тебе слабо?