《Гойда》 (оригинал с Фикбука, слэш)

Великий князь отдал послание гонцу, что выжидал подле царя. После того Иоанн перевёл дыхание, взял новый лист, да принялся складывать новое письмо.

Фёдор глубоко вздохнул, закатив глаза. Отведя лицо своё, он лукаво улыбнулся, мимолётно обратившись взглядом к государю. После того же Басманов сделался будто бы любопытным, и отошёл к окну.

Иоанн не придал тому вовсе внимания. Лишь на мгновение перо его остановилось, но лишь на миг, не боле.

Фёдор облокотился к стене, стоя за царскою спиною, да сложил руки на груди. Юноша продолжил ту простую мелодию, что он тянул до этого, легко насвистывал её, поглядывая в окно. В следующий миг в комнате раздался звонкий перелив, точно соловьиная трель.

Иоанн остановился в письме своём, хмуро вздохнул да обернулся через плечо на Басманова. Юноша же сделался столь удивлённым.

- Вы тоже слышали то, царь-батюшка? – юноша огляделся, будто выискивал кого-то по покоям. – Не иначе, как с улицы залетела пташка какая.

Басманов медленно прошёлся по комнате, продолжая искать невидимую гостью. Иоанн потёр переносицу, и, хоть и помотал головою в якобы неодобрительном жесте, на губах его появилась мягкая улыбка.

Приметил то Басманов – не мог не приметить.

- От всё дурачишься ты Федька почём зря. – произнёс Иоанн, возвращаясь к письму, пытаясь вновь собраться разумом.

- Отчего же зря-то? – спросил юноша, возвращаясь на кресло своё. – То чиню на потеху тебе, добрый государь, всё лишь с тем, чтобы порадовать тебя.

Иоанн вновь поднял взгляд. Голос юноши чем-то был подобен манящему аромату первых цветов. Быть может, то просто веяло весною с улицы, и первое цветение навевало эти образы. Фёдор не сводил пристального, но вместе с тем беспечно-игривого взгляда, точно сердце его вовек не терзалось никакими тревогами.

- Неужто не в силах моих порадовать тебя, светлый месяц мой? – спросил юноша.

Иоанн усмехнулся. Сам голос Фёдора ныне было самой нежной музыкой, какую только знал его слух. Эти речи были слишком сладки, чтобы не иметь в глубине своей губительного яда.

- Коли и в твоих силах, Феденька, - ответил Иоанн, перечитывая написанные строки - то, стало быть, поболе стараний на то положить придётся.

Фёдор усмехнулся, да обратился взором вверх, рукою смахивая с лица своего пряди, якобы не видя и не ведая, как царь на него любуется украдкою.

…

Ближе к вечеру в покоях царицы Марии разросся суматохою такой бардак, что едва можно было ступить, минуя украшения али ткани драгоценные. Со спинки стула уж попадали цветастые платки. На ложе покоилось полное облачение – от нижней нательной рубахи до красного сарафана, исшитого золотом.

Сама же Мария любовалась на облаченье своё, которое отражалось в большом зеркале, привезённого в дар с запада. Царица облачилась в мужской кафтан. Ткань пылала красным пламенем, низ и рукава обшиты золотом, воротник отделан густым мехом соболя, а золотые пуговицы натёрты с такою тщательностью, что в них глядеться можно было, ежели нету зеркала.

Царица с широкой улыбкой держала в руках широкий меч, захваченный в Казанском ханстве, ныне – княжестве русском. Со смехом разрубала Мария незримых врагов своих, то вступая в бой, до отходя, уклоняясь от ударов.

Тихим эхом отдавались её шаги в мужских высоких сапогах из чёрной кожи. Преисполненная истинного восторга, она обратилась к отраженью, да в тот же миг вскрикнула от ужаса да выронила оружие. Меч упал на каменный пол со звоном.

Раздался низкий звучный смех, когда царица обернулась к супругу, чьё отраженье возникло столь внезапно, что довела до испугу.

- Сколь неожиданно, столь и приятна эта встреча, царе. – произнесла Мария, силясь совладать с тревогою в своём голосе, ибо не успела она и духу перевести, как Иоанн беззвучно приблизился к ней.

Царь поглядел сперва на супругу в мужском платье, а затем на отражение их обоих в зеркале. Иоанн положил руки на плечи Марии.

- Али я запамятовал, али ты и впрямь давненько не выряжалася мужчиною. – тихо произнёс царь, поддавшись вперёд и наклонившись к уху своей жены.

- И не стала бы так рядиться ныне, - ответила Мария, - ежели ведала, что ты нынче зайдёшь пред застолием.

Царица указала на ложе своё, где приготовлен был иной наряд.

- Помню наказ твой. – продолжила Мария. – И в подобном боле не мыслила выходить ко двору. К вечеру уж собиралась перерядиться в сарафан.

- Что ж… ежели душе твоей угодно. – всё так же тихо произнёс царь, убирая волосы жены своей, открывая её белую шею.

Царица было впала в замешательство, ощутил его уста на коже. В том был какой-то трепет, доселе неведомый Марии, и, право, не могла она не дивиться с той перемены. Она обратила свои очи на супруга, безмолвно вопрошая.

- Отчего же глядишь на меня, точно покойник пред тобою? – усмехнулся Иоанн, касаясь мягкого воротника. – Кафтан ладно скроен, да и на тебе недурно сидит. Ежели то по душе тебе, предстанешь так на пиру.

- Благодарю, царе! – заулыбалась Мария, беря руки своего супруга и целуя их.

…