Голос как культурный феномен

Сюжеты первых фильмов с необычными героями мотивировали их манеру говорить возрастом и отсутствием правильного воспитания. Герои Брандо, Дина, герой Смоктуновского из «Високосного года» были асоциальны или плохо воспитаны и потому выпадали из принятой нормы. Их голоса и новая манера говорить поддерживались телесной осанкой, которая выражала презрение по отношению к принятой норме вежливости.

Боксеру Терри в фильме «В порту» постоянно напоминают, что он не получил никакого образования; Стэнли Ковальский – польский иммигрнат, бывший сержант стройбата; мотоциклист-«дикарь» Марлона Брандо – упрямый своенравный подросток, которого надо строго воспитывать, так же как трудного подростка Джеймса Дина в фильмах «Бунтарь без причины» или «К востоку от рая». Криминальный контекст получает рок-музыка и рок-голоса в ранних американских фильмах «Школьные джунгли» (1955) или «Тюремный рок» (1957), в западногерманском фильме «Подростки» (1956), во французском фильме «Обманщики» (1958) или в фильме из ГДР «Банда бритоголовых» (1964). В английском кино и театре бормочущие герои населяют интернаты для трудновоспитуемых, они происходят из пролетарских социальных низов с произношением лондонского юга-востока, и это демонстрируют фильмы «Оглянись во гневе», 1959; «В субботу вечером, в воскресенье утром», 1960; «Вкус меда», 1961. Этот социальный фон служит мотивировкой неотесанной манеры говорить и обращаться с голосом – бормотать, кричать, шептать. Выбранные социальные и возрастные группы мотивируют поведение невоспитанных, подростков, приютских сирот.

Американизация техник тела и коммуникативных жестов, форм приветствия и прощания, манеры сидеть и ходить, жевать жвачку во время разговора, громко кричать и смеяться становится глобальным процессом, значимым для всей Европы, включая Россию. Поначалу эта новая манера маркирует молодежную неформальную культуру. В викторианской культуре дикарь, ребенок или животное служили проекциями новой модели поведения и органичности вне зажимов цивилизации. В послевоенной Европе место дикого Тарзана занял американец, а внутри американского общества подросток, дикарь на мотоцикле. Эти герои натурализируют и новый телесный язык, и новую манеру говорить, которые раньше считались вульгарными, но постепенно утверждаются как естественные, раскованные, освобождающие тело и челюсти

от мускульного зажима.

Сценическая норма и норма поведения часто совпадают. В эру до кино и до телевидения театральная норма была моделью для подражания. После войны асинхронность поведенческих норм становится очевидной. Небрежные манеры, моделированные на экране в конце 50-х годов, считались в рамках принятого тогда кода приличия асоциальными и вульгарными. Но они постепенно перенимались в жизнь – сначала кинозвездами, потом их имитаторами. Знаменитая журналистка так описала свое интервью с Джеймсом Дином: «Гений пришел в одежде уличного бродяги и начал молча слоняться по комнате. Не говоря ни слова, он плюхнулся на стул, подтянул ногой второй и взгромоздил на него ноги. Пока он так удобно устраивался, он оценивающе наблюдал за мной исподтишка. Неожиданно он встал и начал рассматривать висящие на стенах фото кинозвезд студии Уорнер. Выбрав один портрет, он плюнул ему в глаза, вытащил носовой платок и начал отирать слюну. Закончив, он рыгнул, как голодная гиена»[985]

. Этому вторит позже и историк кино Джеймс Наремор, замечая о Брандо: «Пролеты, которые он играл, позволяют ему насмехаться над хорошими манерами традиционных театральных героев»[986].