Голос как культурный феномен

Правила техники речи существовали не только для сцены и описывались не только в учебниках для актеров. В книгах о хороших манерах они определяли норму поведения, формулируя облик публично принятого звучания голоса и речи – не только для ораторов. Вялая неразборчивая манера говорить ассоциировала человека неуверенного, скрытного. Громкий хриплый голос все еще приписывался человеку необразованному и развязному. Немецкие книги о хороших манерах конца 50-х – начала 60-х годов не советуют перенимать эти привычки в бытовое поведение, и голосовая норма в 1951 году описывается в них так: «Говори звучно. Если природа не дала тебе этого дара, постарайся добиться того же упражнениями. ‹…› Ты можешь отучить себя от невнятности, шепелявости, выталкивания языка, не владения голосом в случае возбуждения, проглатывание слов в спешке. Говори спокойно и умеренно, лучше немного медленнее, чем слишком быстро. Говори четко, естественно и не манерно. Избегай театральщины, напыщенности, вычурности. ‹…› Избегай не всем понятных диалектов и будь осторожен при употреблении варваризмов. ‹…› Твой голос не должен быть слишком женственным или мужиковатым. Хриплый сиплый голос – указатель низкого социального происхождения»[987]. В издании 1957 года появляется дополнительный пассаж: «Слишком медленный темп действует утомляюще. ‹…› Никогда не говори слишком тихо, чтобы тебя не переспрашивали»[988]. Эти нормы не отличаются от советов, данных в книге хороших манер 1885 года

[989], и от американских советов молодежи в 1925, 1941, 1956 и 1965 годах.

Авторы американских книг о хороших манерах – Эмили Пост, Анна С. Ричардсон, Люси Уоллес – тоже предлагали не бормотать и проглатывать слов, говорить не слишком быстро и не слишком медленно, не слишком громко и не слишком тихо, избегая как низкой хриплости, так и резкого повышения тона, особенно в высоком регистре. «Пронзительный голос ранит уши, бормотание никогда не достигнет их. ‹…› Говорить громко, на улице или в бюро, сразу определяет говорящего как грубияна. Он неприемлем, как бы ни безобидно было содержание того, что он говорит», – замечается в книге 1926 года[990]. «Первое требование к приятному действию речи это приятный голос. ‹…› Низкий голос – в регистре, не в диапазоне – всегда более приятен, нежели напряженно повышенный голос. ‹…› Как нация мы никогда не говорим слишком быстро и слишком громко», – вторит издание 1956 года[991]

. Во всех книгах советуют не говорить в нос, работать над четкостью дикции, красивой модуляцией, тренировать дыхание, редуцировать акцент и избегать локальных диалектов. Все эти книги отмечают, что не только лексика, но само употребление и владение голосом являются знаком хорошего или плохого воспитания[992]. Меняются лишь отсылки и советы. Если в 1925 году авторы предлагают брать уроки пения или прислушиваться к голосам театральных актеров, то в 1941 году образцом служит голос радиодиктора (Хелен Хайес, Арлен Фрэнсис) или голос по телефону[993]. Авторы советуют развивать собственную телефонную личность, акустическое зеркало голоса (a 

voice mirror[994]), а начиная с 1990 года советуют записывать голос на магнитофон, чтобы лучше контролировать громкость, темп, высоту и акцент и, проанализировав впечатления, поправить плохие привычки натурального голоса[995]

. Предлагается поправить свой голос при помощи электрического либо подогнать свой голос под электрический, добиваясь его большей натуральности!

Меняется шкала оценки голоса. Если авторы книг начала века четко понимали голос как инструмент в социальной мобильности и ассимиляции иностранцев и парвеню[996] и на этом строились такие романы, как «Великий Гэтсби» (десять лет спустя после «Пигмалиона» Шоу), то в конце 50-х годов некультивированные голоса Дина и Брандо окружены культовым статусом и становятся предметом для подражания внутри новой культуры битников. Джек Керуак замечал, что если раньше стиль битника воспринимался как поведение асоциальных бездомных, ночующих в метро, то теперь времена изменились и обозначение «битник» стало лозунгом революции в американских манерах. Это привело к тому, что стулья исчезли из меблировки гостиных (потому что все сидят на полу) и скоро появится битниковый министр иностранных дел[997]. Немецкий историк манер и ученик Норберта Элиаса Хорст-Фолькер Крумрай оценил эти новые стандарты поведения как нормы демократического общества. Вальс был связан с буржуазной революцией, манеры битников сделались выражением критики запылившихся социальных правил, задолго до студенческих протестов против закостенелости общества[998]. Один из участников этих протестов, Йошка Фишер, стал первым битниковым министром иностранных дел в Германии в 1998 году, как предсказывал Керуак.