Горькое похмелье

Нина, «юнкер Нечволодов», находилась неподалеку от Слащёва, но «не мешалась под ногами». Знала, что ее генерал, ее Яшка находится не в духе. Конечно, раны, как всегда, изводили его. Но, кроме того, генералу крайне не нравилась растянутость корпуса, дыры в позициях. Накануне, по радиоприказу Деникина, Слащёв отправил дивизию генерала Попова брать Умань и уже получил известие, что петлюровские части сдались без боя. Но это нисколько не радовало и не успокаивало. Попов был далековато, а у Якова Александровича появилось и все больше нарастало смутное предчувствие, что изобретательный Махно готовит какую-то каверзу.

В отличие от других деникинских генералов Слащёв относился к батьке с должным уважением и даже почтением. Батько, несомненно, был самородком, своего рода партизанским талантом или даже гением.

Платформа ощетинилась пулеметами, хотя здесь, на открытой местности, Слащёву ничто не угрожало. Но – Махно… Черт его знает, что он придумал и что еще придумает в последующий час!

Западный ветер донес звуки отдаленного боя.

– Кажется, началось, – сказал начальник штаба корпуса полковник Дубяго, стоявший рядом со Слащёвым. И вздохнул облегченно: – Со стороны Саврани, как мы и думали.

Тут же закрякал телефон. Слащёв выслушал сообщение: «Махновцы силой примерно до полка наступают в западном направлении. Втягиваются в ловушку. По-видимому, этот полк – авангард, своего рода разведка боем. Пока пропускаем, заманиваем».

Генералу сообщение не понравилось. Разведка боем силой в полк? Странно.

Скинув с головы башлык грубого брезентового плаща, он прислушался к восточной стороне, но ничего не услышал, кроме легкого глухого стука, который издавал моросящий дождь, падая на брезент. К тому же сторона была подветренная. Да и расстояние…

Генерал смахнул влагу с плеча. Телефонист пытался связаться с Первым Симферопольским полком. Но тщетно он закрывал рукой трубку, требуя на связь дружка – полкового телефониста. Выяснилось: провод был оборван. Очень плохой знак!

Слащёв решил скакать туда сам, велел подать коня и предупредить конвой. Но тут же отменил приказ. Морось внезапно оборвалась, блеснуло солнце, и словно из этой небесной прорехи, как огненный вестник, явился конный связной. Вскочив на насыпь, он осадил храпящего коня у самого борта платформы.

– Ваше превосходительство! Капитан Шаров докладывает: махновцы вышли тремя плотными колоннами, разворачиваются. Конница готовится к атаке.

– Куда движутся? К Саврани?

– Никак нет. На Ольвиополь и Ольшанку… Капитан Шаров также просил доложить, что, по данным разведки, Махно получил от Петлюры боеприпасы, но в ограниченном количестве, сдал Петлюре своих раненых, а также пополнился за счет группы Якира тремя тысячами конницы и девятью тысячами пехоты…

Слащёв опустил голову. Сообщение – хуже некуда! Махно опередил его. Генерал уже не успеет перестроиться и оказать помощь трем полкам «загона»: они обречены. Капитан Шаров, незаменимый начальник разведки, чуть-чуть опоздал с сообщением. На час-два. Анархистский батько всех обскакал. Но… бой будет пороигран, сражение – нет. От Слащёва батьке увернуться все же не удастся. Генерал сам, будучи начальником штаба у Шкуро, проходил тактику партизанской, рейдовой войны. Он знал, как в клочки разнести Махно!

– Какие будут распоряжения, ваше превосходительство? – связной едва сдерживал разгоряченного коня, который месил копытами грязь и скользил вниз.

– Никаких. Если доберетесь до Первого Симферопольского, или Керчь-Еникальского, или Второго Феодосийского – передайте: держаться! Начнут отступать – их вырубят! – Генерал посмотрел на молоденького конного: юнкер или прапорщик? Горячий. – Впрочем, можете ничего не передавать. Им и без того все ясно! Вы поняли?

– Так точно! – Связной козырнул и исчез в разгорающемся солнечном пятне, выжигавшем дождь.

Провожая всадника взглядом, Слащёв подумал: «Солнце Аустерлица. Поглядим еще, поглядим, кому оно посветит!»

– Николай Петрович! – обратился он к полковнику Дубяго, который, зная характер генерала, не вмешивался с предложениями, ожидая, когда позовут. – Положение, похоже, такое. Превосходящими силами Махно сомнет три наших полка. Это случится, когда у них кончатся боеприпасы. То есть очень скоро. Но и у Махно потери будут немалые: наши полки стойкие. Махно будет измотан и также останется без боезапаса. Он рванется дальше, в степь, откуда мы его только недавно вытеснили. Основные силы нашего корпуса свежи и хорошо снабжены. Собирайте всю кавалерию. Пригоните поездами из Умани конный полк генерала Попова. Срочно. Пехоту – на любые повозки, тачанки, на все, что способно двигаться. Реквизируйте у местного населения. Мы настигнем Махно, как только он остановится для передышки и смены лошадей. И уничтожим!.. У вас есть замечания? Возражения?

Полковник с минуту подумал. Он был опытный штабист, тактику изучал не только в академии, но и на полях сражений. План Слащёва был единственно верным и, безусловно, вел к победе. Полной победе.

– Замечаний нет. Разрешите действовать?