Граф Монте Кристо 1 часть

"The Pharaon, Morrel & Son, of Marseilles." She was the exact duplicate of the other Pharaon, and loaded, as that had been, with cochineal and indigo.	"Фараон" ("Моррель и Сын", Марсель), в точности такой же, как прежний "Фараон", и так же груженный кошенилью и индиго, бросал якорь и убирал паруса.
She cast anchor, clued up sails, and on the deck was Captain Gaumard giving orders, and good old Penelon making signals to M. Morrel.	На палубе распоряжался капитан Гомар, а Пенелон делал знаки г-ну Моррелю.
To doubt any longer was impossible; there was the evidence of the senses, and ten thousand persons who came to corroborate the testimony.	Сомнений больше не было: Моррель, его семья, его служащие видели это своими глазами, и то же видели глаза десяти тысяч человек.
As Morrel and his son embraced on the pier-head, in the presence and amid the applause of the whole city witnessing this event, a man, with his face half-covered by a black beard, and who, concealed behind the sentry-box, watched the scene with delight, uttered these words in a low tone:	Когда Моррель и его сын обнялись тут же на молу, под радостные клики всего города, незаметный свидетель этого чуда, с лицом, до половины закрытым черной бородой, умиленно смотревший из-за караульной будки на эту сцену, прошептал:
"Be happy, noble heart, be blessed for all the good thou hast done and wilt do hereafter, and let my gratitude remain in obscurity like your good deeds."	- Будь счастлив, благородный человек; будь благословен за все то добро, которое ты сделал и которое еще сделаешь; и пусть моя благодарность останется в тайне, как и твои благодеяния.
And with a smile expressive of supreme content, he left his hiding-place, and without being observed, descended one of the flights of steps provided for debarkation, and hailing three times, shouted	Со счастливой, растроганной улыбкой на устах он покинул свое убежище и, не привлекая ничьего внимания, ибо все были поглощены событием дня, спустился по одной из лесенок причала и три раза крикнул:
"Jacopo, Jacopo, Jacopo!"	- Джакопо! Джакопо! Джакопо!
Then a launch came to shore, took him on board, and conveyed him to a yacht splendidly fitted up, on whose deck he sprung with the activity of a sailor; thence he once again looked towards Morrel, who, weeping with joy, was shaking hands most cordially with all the crowd around him, and thanking with a look the unknown benefactor whom he seemed to be seeking in the skies.	К нему подошла шлюпка, взяла его на борт и подвезла к богато оснащенной яхте, на которую он взобрался с легкостью моряка; отсюда он еще раз взглянул на Морреля, который со слезами радости дружески пожимал протянутые со всех сторон руки и затуманенным взором благодарил невидимого благодетеля, которого словно искал на небесах.
"And now," said the unknown, "farewell kindness, humanity, and gratitude! Farewell to all the feelings that expand the heart!	- А теперь, - сказал незнакомец, - прощай человеколюбие, благодарность... Прощайте все чувства, утешающие сердце!..
I have been heaven's substitute to recompense the good-now the god of vengeance yields to me his power to punish the wicked!"	Я заменил провидение, вознаграждая добрых... Теперь пусть бог мщения уступит мне место, чтобы я покарал злых!
At these words he gave a signal, and, as if only awaiting this signal, the yacht instantly put out to sea.	С этими словами он подал знак, и яхта, которая, видимо, только этого и дожидалась, тотчас же вышла в море.
Chapter 31.	X.
Italy: Sinbad the Sailor.	Италия. Синдбад-мореход