Граф Монте Кристо 1 часть

The two friends did not venture to return the count the breakfast he had given them; it would have been too absurd to offer him in exchange for his excellent table the very inferior one of Signor Pastrini.	Молодые люди не притязали на то, чтобы отплатить графу радушием за радушие; с их стороны было бы нелепо в ответ на его изысканный завтрак предложить ему отведать весьма посредственной стряпни маэстро Пастрини.
They told him so frankly, and he received their excuses with the air of a man who appreciated their delicacy.	Они откровенно высказали ему это, и он вполне оценил их такт.
Albert was charmed with the count's manners, and he was only prevented from recognizing him for a perfect gentleman by reason of his varied knowledge.	Альбер восхищался манерами графа и признал бы его за истинного джентльмена, если бы тот не был так учен.
The permission to do what he liked with the carriage pleased him above all, for the fair peasants had appeared in a most elegant carriage the preceding evening, and Albert was not sorry to be upon an equal footing with them.	Больше всего его радовала возможность свободно располагать коляской. Он имел виды на своих прелестных поселянок, а так как накануне они катались в весьма элегантном экипаже, то ему очень хотелось не уступать им в этом отношении.
At half-past one they descended, the coachman and footman had put on their livery over their disguises, which gave them a more ridiculous appearance than ever, and which gained them the applause of Franz and Albert.	В половине второго молодые люди вышли на крыльцо; кучер и лакеи придумали надеть ливреи поверх своих звериных шкур, отчего стали еще смешнее вчерашнего и заслужили похвалы Альбера и Франца.
Albert had fastened the faded bunch of violets to his button-hole.	Увядший букетик фиалок трогательно поник в петличке Альбера.
At the first sound of the bell they hastened into the Corso by the Via Vittoria.	С первым ударом колокола они пустились в путь по виа Витториа и устремились на Корсо.
At the second turn, a bunch of fresh violets, thrown from a carriage filled with harlequins, indicated to Albert that, like himself and his friend, the peasants had changed their costume, also; and whether it was the result of chance, or whether a similar feeling had possessed them both, while he had changed his costume they had assumed his.	На втором круге в их коляску упал букетик свежих фиалок, брошенный из экипажа, в котором сидели женщины, одетые паяцами. Альбер понял, что по их примеру вчерашние поселянки переменили костюмы и что, быть может, случайно, а возможно, из тех же галантных намерений "контадинки" нарядились паяцами.
Albert placed the fresh bouquet in his button-hole, but he kept the faded one in his hand; and when he again met the calash, he raised it to his lips, an action which seemed greatly to amuse not only the fair lady who had thrown it, but her joyous companions also.	Альбер заменил увядший букетик свежим, но продолжал держать его в руке, и когда снова поравнялся с коляской, то нежно поднес его к губам, что, по-видимому, доставило большое удовольствие не только бросившей букетик даме, но и ее веселым подругам.
The day was as gay as the preceding one, perhaps even more animated and noisy; the count appeared for an instant at his window, but when they again passed he had disappeared.	Оживление на Корсо было не меньше, чем накануне; очень вероятно, что тонкий наблюдатель подметил бы даже возрастание шума и веселья. Граф на минуту показался в своем окне, но когда экипаж второй раз проезжал мимо, его уже не было.
It is almost needless to say that the flirtation between Albert and the fair peasant continued all day.	Заигрывание между Альбером и дамой с фиалками продолжалось, разумеется, весь день.