Гражданин Галактики

Я как обычно оглядел комнату и сказал:

— Доброе утро, джентльмены!

— Доброе утро, господин министр, — ответили журналисты.

— Доброе утро, Билл, — добавил я. — Не знал, что и вы здесь. Кого представляете?

Повисла мертвая тишина, все ждали ответа Корпсмана. Ни для кого не было секретов! что Билл уволился от нас, а может быть, и был изгнан. Он криво улыбнулся мне и ответил:

— Доброе утро, мистер Бонфорт. Я от синдиката Крейна.

Я понимал, зачем он пришел, но старался не показать вида, чтобы не доставить ему удовольствия.

— Прекрасная компания. Надеюсь, они платят вам по заслугам. Но к делу. Сначала записки. Что там у нас, Пенни?

Я быстро еправился с письменными вопросами, дав на них ответы, которые приготовил заранее. Потом сел и, как обычно, сказал:

— У нас осталось немного времени, джентльмены. Еще есть вопросы?

Вопросов было всего несколько. Только раз мне пришлось сказать: «Комментариев не будет». Эту честную фразу Бонфорт предпочитал любым уклончивым ответам. Наконец я посмотрел на часы и сказал, вставая:

— На сегодня все, джентльмены.

— Смит! — закричал Билл.

Я, как ни в чем не бывало, вышел из-за стола.

— Я тебе говорю, мистер Обманщик Бонфорт-Смит! — продолжал он, повысив голос.

Теперь я посмотрел на него с изумлением — совершенно таким, которое, по моему мнению, должна испытывать важная шишка, подвергнувшаяся оскорблению на людях. Билл показывал на меня пальцем, его лицо побагровело:

— Ты самозванец, актеришка, мошенник!

Корреспондент лондонской «Таймс», стоявший справа от меня, спросил тихо:

— Может быть, позвать охрану, сэр?

— Не надо. Он просто не в себе.

— Это я-то не в себе? Каково! — засмеялся Билл.

— Все-таки нужно позвать их, сэр, — настаивал корреспондент.

— Нет, — ответил я, на этот раз жестко. — Достаточно, Билл. Вам лучше уйти по-хорошему.

— А этого не хочешь? — И Билл начал торопливо излагать несколько подкорректированную историю нашей авантюры. Он не упомянул о похищении и своей собственной роли в обмане, но зато дал понять, что покинул нас именно потому, что не хотел принимать участия в этом надувательстве. Мое перевоплощение он, в полном соответствии с истиной, преподнес как следствие болезни Бонфорта, во прозрачно намекнул при этом, что мы сами его опоили.

Я терпеливо слушал. У большинства журналистов был ошеломленный вид людей, случайно ставших свидетелями дикого семейного скандала. После небольшого замешательства некоторые из них начали записывать и диктовать на магнитофоны.

Когда Вилл кончил, я спросил:

— Это все?

— А разве не достаточно?

— Больше чем достаточно. Мне очень жаль, Билл. Это все, джентльмены, я должен вернуться к работе.

— Минутку, господин министр! — воскликнул кто-то. — Вы не хотите дать опровержение?

— Вы подадите в суд? — спросил другой.

Сначала я ответил на последний вопрос:

— Нет, не подам. На душевнобольного в суд не подают.

— Душевнобольной, это я-то? — вскричал Корпсман.

— Хватит, Билл. А что касается опровержения, думаю, вряд ли оно требуется. Однако я вижу, кое-кто достал блокноты. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из ваших редакторов опубликовал эту историю, но вдруг… Могу в добавление к ней рассказать один анекдот. Вы слышали про профессора, который потратил сорок лет, доказывая, что «Одиссея» была написана не Гомером, а другим греком с таким же именем!

Последовали вежливые смешки. Я улыбнулся и снова собрался уходить. Билл обежал вокруг стола и схватил меня за руку.

— Тебе не удастся отделаться байками!

Другой корреспондент «Таймса» — мистер Экройд — оттолкнул его от меня.

— Спасибо, сэр, — сказал я и добавил, обращаясь к Корпсману: — Что вам нужно, Билл? Я, как могу, стараюсь уберечь вас от ареста, но мои силы не беспредельны.

— Зови охрану, если хочешь, жулик. Посмотрим, кто из нас двоих просидит дольше. Подожди только, тока они возьмут твои отпечатки пальцев!

Я глубоко вздохнул и сделал самое значительное заявление в своей жизни.

— Это уже перестает быть шуткой. Джентльмены, думаю, будет лучше положить всему этому конец. Пенни, дорогая, пошлите кого-нибудь за оборудованием для снятия отпечатков пальцев.

Я понимал, что пропал. Но, черт побери, если ваш корабль идет ко дну, единственное, что остается, — стоять на мостике до последнего. Даже злодей должен умирать красиво.

Вилл не стал ждать.

Он схватил стакан, стоявший передо мной во время пресс-конференции, к которому я несколько раз прикасался.

— К черту! Вот доказательство!

— Я уже не раз говорил вам, Билл, чтобы вы следили за выражениями в присутствии дам. А стакан можете оставить себе.

— Ты прав, черт возьми. Я его оставлю.

— Отлично. И уходите, пожалуйста. Иначе я буду вынужден вызвать охрану.

Он вышел. Никто не произнес ни слова.

— Должен я предоставить отпечатки пальцев всем остальным?

— О, я уверен, никто этого не потребует, господин министр, — быстро ответил Экройд.