Гражданин Галактики

— Вы были слишком вежливы! Раньше я не раз показывал Джозефу свои поезда. И всякий раз он издевался как мог над взрослым человеком, транжирящим время таким способом. Это был маленький спектакль, который мы к обоюдному удовольствию разыгрывали вместе.

— О, я и не знал.

— Да как вы могли знать?

Но я подумал, что должен был бы знать, эта проклятая фарлитека должна была бы подсказать… И только позже до меня дошло, что в фарлитеке не было дефекта, если принять во внимание то, для чего она предназначалась. Она была задумана, чтобы позволить знаменитости помнить детали встреч с людьми менее известными. Но император не являлся таковым — менее известным, я имею в виду.

Разумеется, Бонфорту не было необходимости записывать детали встреч с королем Виллемом! И конечно же, он счел неуместным заносить в картотеку, которую смотрели его клерки, данные о частной жизни сюзерена.

Я не учел этого очевидного факта, хотя и не представляю, как мог бы избежать провала, даже если бы знал, что картотека неполна.

— Вы проделали огромную работу, — продолжал император, — и после риска, которому подвергались в доме Кккаха, неудивительно, что не побоялись взяться за меня. Скажите, видел ли я вас когда-нибудь по стереовизору или где-нибудь еще?

Когда император потребовал назваться, я, конечно, сказал ему свое истинное имя. Теперь мне достаточно было просто назвать свой артистический псевдоним. Он посмотрел на меня, воздел руки и громко расхохотался.

— Вы когда-нибудь слышали обо мне? — спросил я, слегка уязвленный.

— Слышал ли я о вас? Да я один из ваших самых верных поклонников. — Он пристально уставился на меня. — Поразительно, вы выглядите точь-в-точь как Джон Бонфорт. Невозможно поверить, что вы Лоренцо.

— Но это я.

— О, верю, верю. Помните ту сценку про бродягу? Сначала он хочет подоить корову — безуспешно. В конце концов, пытается лакать из кошачьей тарелки, но даже кошка прогоняет его.

Я кивнул.

— Я чуть с катушек не сошел, когда смотрел это. И смеялся и плакал одновременно.

— Так и было задумано.

Поколебавшись, я признался, что скетч «Бедный Вилли» был скопирован с выступления одного великого артиста прошлого столетия.

— Но вообще-то, я предпочитаю драматические роли.

— Такие, как эта?

— Ну, не обязательно. Для такой роли даже одного раза — больше чем достаточно. С меня хватит.

— Я думаю. Ладно, скажите Роджеру Клифтону… Впрочем, нет, не говорите ему ничего. Лоренцо, я думаю, будет лучше, если никто не узнает содержание нашего разговора. Если вы расскажете Клифтону, даже добавив, что я просил его ни о чем не беспокоиться, он все равно станет нервничать. А ему надо работать. Так что мы оставим все в тайне, идет?

— Как будет угодно Вашему Величеству.

— Не надо так, пожалуйста. Мы сохраним все в тайне потому, что это будет лучшим выходом. Жаль, что я не могу навестить Джозефа. Правда, я и не могу ничем ему помочь — если, конечно, он не верит, что прикосновение короля исцеляет больных. Так что будем молчать и сделаем вид, что я ничего не заметил.

— Да, Виллем.

— Думаю, теперь вам лучше уйти. Я и так держал вас слишком долго.

— Как вам угодно.

— Я прикажу Патилу проводить вас. Или вы сами найдете дорогу? Да, подождите секундочку, — он стал копаться на столе, бормоча себе под нос:

— Опять эта девчонка навела здесь свой порядок… А вот, нашел. — Виллем вытащил маленький блокнот. — Вероятно, у меня больше не будет случая увидеть вас. Так что не дадите ли вы мне автограф, прежде чем уйдете?

9

Я застал Роджа и Билла грызущими ногти в верхней жилой комнате Бонфорта. В ту же секунду, как я вошел, Корпсман ринулся в атаку:

— Какого черта! Где ты был?

— У императора, — ответил я холодно.

— Ты пробыл там раз в пять или шесть дольше, чем следовало.

Я не потрудился ответить. Со времени спора по поводу первой речи, мы сидели бок о бок и работали вместе, но это был настоящий брак по расчету, без капли любви. Мы сотрудничали, но топор войны зарыт не был, в любой момент он мог вонзиться мне между лопаток. Я не предпринимал никаких специальных усилий, чтобы расположить Билла к себе, и не видел никаких причин делать это — по-моему, родители зачали его в пьяном виде.

Я вовсе не считал, что являюсь полноправным членом команды, таким же, как и все остальные. Но только Корпсман позволял себе обращаться со мной, как со слугой, подающим шляпу и зонтик. Профессионала, нанятого для выполнения крайне сложной работы, не третируют, его уважают.

Проигнорировав Корпсмана, я спросил у Роджа:

— А где Пенни?

— У него. И Дак с доком тоже.

— Он здесь?

— Да. — Клифтон заколебался. — Мы положили его во второй спальне. Это единственное место, где ему будет обеспечен полный покой и надлежащий уход. Я думаю, вы не будете возражать.

— Конечно, нет.

— Это не причинит вам неудобств. Две спальни соединяются, как вы могли заметить, только через будуар. Мы заперли эту дверь. Она звуконепроницаема.

— Как он?

Клифтон нахмурился:

— Лучше, гораздо лучше — в целом. Большую часть времени он в сознании. — Родж ненадолго заколебался. — Если хотите, можете его навестить.

Я колебался гораздо дольше: