Гражданин Галактики

Когда он ушел, Родж повернулся ко мне и сказал:

— Шеф, не принимайте это близко к сердцу. В таких делах день на день не приходится.

— Родж, я действительно собираюсь взять больничный лист. Вы можете сообщить об этом в вечернем выпуске новостей.

— Что?

— Я собираюсь лечь в постель и оставаться там несколько дней. Почему бы Бонфорту не «заболеть» до тех пор, пока он не сможет снова по-настоящему впрячься в работу. Каждое мое появление будет увеличивать вероятность того, что кто-то что-то заметит, а болван Корпсман будет находить все новые и новые поводы потявкать. Артист не может хорошо играть, когда кто-то рядом с ним постоянно на него рычит. Так что пусть будет так, как я сказал, и позвольте мне скрыться за кулисами.

— Не берите в голову, шеф. Я больше не подпущу к вам Корпсмана. И таких накладок, что были на корабле, больше не будет.

— Нет, Родж, все давно решено. Но я вас не покину. Останусь здесь, пока мистер Бонфорт не выздоровеет. Если случится что-нибудь непредвиденное, я появлюсь, но до тех пор буду лучше держаться в тени. К тому же мы уже вышли сухими из воды, разве нет? Конечно, они знают — кое-кто знает — что Бонфорт не тот человек, который прошел церемонию усыновления. Но террористы не осмелятся поднять этот вопрос, а если и осмелятся, то ничего не сумеют доказать. Они могут подозревать, что дублер использовался и на этот раз, но не могут ничего знать наверняка, поскольку в принципе возможно, что Бонфорт выздоровел к сегодняшнему дню. Правильно?

На лице Клифтона проступило озадаченное выражение.

— Боюсь, они совершенно уверены, что мы использовали дублера, шеф.

— Что?

— Мы немного приукрасили правду, чтобы успокоить вас. С момента первого осмотра мистера Бонфорта доктор Капек был уверен, что только чудо позволит ему выздороветь к сегодняшнему дню. Люди, обработавшие его, знали, что делают.

Я нахмурился:

— Значит, вы дурачили меня, когда говорили, что он хорошо себя чувствует. Так как он, Родж? Скажите мне правду.

— Сегодня я говорил правду, шеф. Именно поэтому и предложил вам повидать его. Хотя, не скрою, обрадовался вашему отказу. Может быть, — добавил он, — вам все же лучше встретиться и поговорить с ним?

— М-м-м, нет. — Причина моей несговорчивости осталась той же самой. Я не хотел, чтобы при очередном выходе подсознание сыграло со мной злую шутку. Эта роль требовала отличной формы. — Родж, вы только укрепили меня в моем решении. Если они совершенно уверены, что сегодня вместо Бонфорта на аудиенции был дублер, я не должен рисковать, появляясь еще раз. Вероятно, сегодня мы застали их врасплох, или просто при этих обстоятельствах меня невозможно было разоблачить. Но дальше все может оказаться совсем не так. Они в состоянии устроить какую-нибудь ловушку, придумать тест, который я не смогу пройти. Мне лучше побыть «больным» так долго, как только можно. Билл прав — пусть это будет пневмония.

Велика сила внушения — на следующее утро я встал с заложенным носом и больным горлом. Доктор Капек нашел время заняться мною, и к ужину я вновь почувствовал себя человеком. Тем не менее он выпустил бюллетень о «болезни мистера Бонфорта». В герметичных, с искусственным климатом городах Луны никто не спешит встречаться с носителем передающейся по воздуху инфекции, поэтому нарушить мое уединение никто и не пытался. Четыре дня я бездельничал и пользовался богатствами библиотеки Бонфорта — как книгами, так и собранными там его собственными бумагами. Оказалось, что политика и экономика могут быть захватывающим чтением, хотя раньше эти предметы не входили в круг моих интересов. Император прислал мне цветы из дворцовой оранжереи — или, может быть, они предназначались мне?

Неважно. Я бездельничал и выпивал в роскоши, будучи Лоренцо или более точно Лоуренсом Смитом. Оказалось, стоит только кому-то появиться в комнате, как я снова автоматически входил в образ. Но в этом не было необходимости — меня не посещал никто, кроме Пенни и Капека. Да еще один раз зашел Дак.

Но даже питаться лепестками лотосов и то надоедает. На четвертый день эта комната осточертела мне, как ни одна приемная продюсера в жизни. К тому же я чувствовал себя ужасно одиноким. Никому не было до меня никакого дела. Визиты Капека носили сугубо профессиональный характер, Пенни появлялась редко и ненадолго. Она перестала называть меня «мистер Бонфорт».

Когда пришел Бродбент, я был чертовски рад его видеть:

— Дак! Какие новости?

— Да никаких. Пытаюсь одной рукой делать капитальный ремонт «Томми», а другой помогать Роджу в рутинной работе. Боюсь, он получит из-за же язву желудка. — Дак сел. — Ничего не поделаешь, политика!

— Гм-м-м… Дак, а как ты сам влез во все это? На первый взгляд, космические волки так же аполитичны, как и актеры. А ты в особенности.