Грозные чары. Полеты над землей

Тем не менее, управившись с работой и опустив в карман горсть стекляшек, я огляделась в поисках колышка, на который можно было бы повесить старое седло, чтобы его не достали мародеры. Эти шорохи в потаенных уголках причудливых помещений конюшни не были игрой воображения. Оставить седло из знаменитой испанской высшей школы на милость мышей и крыс Цехштайна я не собиралась, каким бы потрепанным оно ни было.

Единственный подходящий по размеру колышек оказался сломанным, а седло надо было пристроить повыше. Водружать его поперек перегородки не имело смысла, да и упомянутая графом седельная кладовая почему-то не внушала мне доверия. В любом случае мне не хотелось дожидаться Йозефа или самой идти на поиски в темноте. Но вот металлический ларь с зерном показался мне достаточно вместительным и недоступным для крыс, а пегому вряд ли сегодня ночью понадобится корм. Подняв крышку, я осторожно положила седло внутрь, на зерно, затем повесила фонарь на прежнее место и отправилась встречать Тима.

Я прошла через сводчатые ворота на мост и остановилась там, перегнувшись через парапет.

Надо мной высились мрачные стены замка с башнями и шпилями, с прорезями окон, из которых кое-где лился золотистый свет. Впереди за мостом нескончаемыми тенями простирались вверх по склону сосновые леса, источавшие по-вечернему сильный хвойный запах; далеко внизу смутно вырисовывалась долина, где гроздья огоньков обозначали стоящие на отшибе фермы. За пределами этих островков света ландшафт скрывала тьма. Можно было разглядеть лишь слабо фосфоресцирующую ленту реки, плавно текущей по дну долины, а прямо подо мной – светлые выступы скалы, на которой был возведен мост. Откуда-то снизу доносились плеск и журчание сбегающего по склону ручья, но большая река у подножия утеса несла свои воды бесшумно.

Если бы пегий уже находился в пути, я услышала бы перестук его копыт, но стояла полнейшая тишина, которую на этот раз не нарушала отдаленная музыка из цирка. Даже малейшие ее отголоски сюда не долетали, и я предположила, что их гасит отвесный утес, стоящий между замком и деревней.

Издалека донесся шум мотора – первый звук, прорезавший тишину; я увидела огни фар, движущиеся на равнине по дороге из деревни. Машина миновала развилку у моста, и огни, попетляв по долине, пропали из виду. Это не мистер Эллиот. Еще нет.

Я попыталась мысленно проследить его путь. Если он едет из Вены, то есть с севера, то ему незачем проезжать через деревню: он должен повернуть от развилки к мосту. Если он прибудет во время представления, то вряд ли повстречается с кем-нибудь из циркачей, а если после одиннадцати, фургоны уже двинутся на юг. И уж совершенно невероятно, чтобы кому-либо из знакомцев мистера Эллиота удалось разглядеть человека в закрытой машине, мчащейся по направлению к замку Цехштайн. Безусловно, именно так он и должен был рассуждать, когда рассчитывал приехать сюда в качестве Льюиса Марча.

Но уж если он опять собирается спрятаться под чужим именем, это может означать лишь одно: он планирует новый контакт с цирком. А через двенадцать часов цирк должен покинуть страну.

В этот момент я услышала вдалеке слабый стук копыт. Должно быть, те, кого я встречала, начали подъем по крутой дороге, и, судя по ровной и уверенной конской поступи, старый пегий больше не прихрамывал. Я выпрямилась и, сойдя с моста, двинулась навстречу путникам по дороге между соснами.

У края дороги, там, где в просвете между деревьями открывался вид на долину, я обнаружила прочную деревянную скамейку. По-видимому, ее поставили недавно: сиденье пока еще не успело впитать ночную сырость и оставалось сухим. Я села и стала ждать. Цокот копыт вскоре сделался тише: наверное, Тимоти с лошадью огибали какой-то поворот дороги, а густо растущие деревья приглушали звук. Спустя еще несколько минут он послышался ближе и громче.

Ну чем не сцена из фильма, подумала я, взглянув вверх, где темной громадой вздымались башни, неясно проступающие в свете звезд… Тишина, звездное небо, завораживающее безмолвие деревьев – и на этом фоне медленно нарастающий стук лошадиных копыт. Так и казалось, что вот сейчас из соснового леса в свете звезд появится деламаровский скиталец[46] или какой-нибудь странствующий рыцарь в сверкающих доспехах.