Грозные чары. Полеты над землей

– Тогда он либо все еще торчит над воротами и ждет удобного момента, чтобы унести ноги, либо уже забрался в конюшню. В любом случае он должен был видеть или слышать, как подъехала машина. Побудь здесь минутку, а я пока кое-что соображу.

Плавно, как тень, Льюис скользнул мимо меня, а потом от машины донеслись звуки: скрип сидений, шум включенного мотора, вскоре прекратившийся, звук шагов по каменным плитам пола и в заключение – громкий щелчок захлопнувшейся дверцы машины.

И вот он, с портфелем в руке, уже снова стоял рядом со мной. Свободной рукой Льюис обнял меня, прижав к себе. От него исходила спокойная уверенность. Я ощущала неторопливые удары его сердца и ровное дыхание на своих волосах. Мое напряжение спало, и я подумала: как это здорово – передать дело в руки профессионала. Вот теперь эта затянутая в черную кожу скотина поймет, что связался не с какой-то взбалмошной туристкой из Англии и ее простофилей-мужем, а с Нашим Человеком (временно исполняющим обязанности) в Вене.

– Мне придется войти через парадную дверь, – сказал Льюис. – Он ведь именно этого ждет. Я позабочусь, чтобы меня он не узнал, если следит за входом; а машины моей он раньше не видел, поскольку на этот раз я специально взял «мерс». Потом я возвращусь прямо сюда через эту твою дверь. Я ее в две минуты найду: планировка-то совсем простая. Ты позволишь мне оставить тебя здесь на пару минут?

– Да.

– Вот и умница. Тебе лучше туда не возвращаться – на случай, если он все-таки внутри. Оставайся здесь, но не в машине… Что скажешь об этой старой карете? Да, дверца открыта. Залезай-ка туда и сиди тихо. Я вернусь.

– Что ты собираешься делать?

– Видишь ли, я полагаю, что за тобой Шандор уже не станет охотиться: ему не до того, он уже не чает, как побыстрее разделаться с этим делом. Но если мой расчет верен, позже он немедленно свяжется со своими боссами, и, когда это произойдет, мне бы надо быть поблизости. Вот я и думаю: мы позволим ему забрать то, что он хочет.

– Значит, ты допустишь, чтобы он вот так ушел? Сейчас? И ничего ему не сделаешь?

Очень нежно он коснулся рукой синяка на моей щеке и сказал:

– Когда я доберусь до него… обещаю тебе, что ему уже никогда больше не придется ходить по проволоке или заниматься чем-то подобным. Но работа есть работа.

– Понимаю.

Я не видела его улыбки, но она слышалась в его голосе.

– Мы оба знаем, что синяк на твоей щеке значит больше, чем целая груда самых секретных документов, но, к сожалению, факт остается фактом: я все еще состою на службе.

– Конечно, Льюис. Не беспокойся.

– А теперь забирайся туда и не высовывайся. Я не задержусь.

– Льюис…

– Да?

– Будь осторожней, ладно? Он опасен.

Льюис засмеялся.

Внутри старинного экипажа я чувствовала себя так, словно меня заперли в маленьком душном сейфе. Здесь пахло затхлостью, старой заплесневевшей кожей и соломой. На окошках висели занавески, по-видимому из парчи, плотные и слегка влажные на ощупь. В темноте я нашарила петлю, которая позволяла поднимать и опускать занавески, высвободила их из петли, и они упали по всей ширине окошка, напрочь лишив мое убежище всякого доступа света. После этого я откинулась на рваные колючие подушки, приготовившись к ожиданию.

В темноте моей маленькой камеры я ничего не видела, зато, как выяснилось, могла слышать. В обоих дверцах кареты верхняя часть была застеклена, почти как в купе поезда, но на стороне, обращенной к конюшне, одно из стекол было не то разбито, не то опущено, и оттуда тянуло прохладой.

Едва ли не сразу я услышала во дворе крадущиеся шаги, а затем тихий щелчок замка в конюшне.

Экипаж, в котором я притаилась, находился не далее чем в двух ярдах от стены, отгораживающей каретный сарай от конюшни, и рядом с соединяющей их дверью. Она была закрыта, но, напряженно вглядываясь в щелочку между складками отсыревшей парчи, я заметила на полу под дверью пятно света, которое не оставалось неподвижным, но перемещалось и увеличивалось, по мере того как Шандор с фонарем в руке приближался к концу конюшни – туда, где стоял ящик для зерна.

Он продвигался осторожно, но особого беспокойства не проявлял: по всей вероятности, видел, как Льюис – в роли припозднившегося постояльца – входил в дом. Естественно было предположить, что это и есть задержавшийся муж, и Шандор мог считать себя в относительной безопасности, пока Льюис не дойдет до комнаты, обнаружит пропажу жены и начнет поиски. Сейчас у зловредного циркача оставалась единственная цель: забрать то, за чем он пришел, и исчезнуть как можно быстрее.

Чуть слышно звякнул металл – это открылась крышка ящика, затем оттуда донеслись звуки какой-то возни и шорох осыпающегося зерна, когда Шандор достал седло; потом, похоже, он бросил его на пол, и крышка захлопнулась.