Груз

Обнародованный 2 (15) марта 1917 года, Приказ № 1 сразу разрушил основополагающий принцип единоначалия в армии, по сути лишив офицеров власти. В тот же день стало известно об отречении царя. Сумятица в умах нижних чинов под воздействием этих двух новостей не поддается описанию. Едва ли не все они восприняли «отставку» царя как освобождение от воинской присяги Богу, царю и отечеству. Простые люди, особенно из крестьян, видели в присяге молитвенную клятву, нарушить которую означало попасть в ад. После 2 марта большинство из них сочло себя свободными от этой клятвы, они ничего больше не были должны не только царю, но и отечеству. И даже Богу. Сразу резко сократилось число рядовых, подходивших к исповеди и причастию, об этом пишут многие мемуаристы. Солдаты и матросы, в чьих душах произошло крушение веры, дезертировали массами. Дезертиры сыграли важнейшую, возможно решающую роль в событиях 1917 года.

Пятого (восемнадцатого) марта министр юстиции Временного правительства А.Ф. Керенский произнес растиражированные прессой (и самые знаменитые по глупости) слова о «великой бескровной революции», хотя только на Балтике к тому времени (и в ближайшие дни) матросами было убито до ста старших офицеров. В их числе командующий Балтфлотом адмирал А. И. Непенин, главный командир Кронштадтского порта адмирал P. Н. Вирен, начальник штаба Кронштадтского порта адмирал А. Г. Бутаков, командир 2-й бригады линкоров контр-адмирал А. К. Небольсин, комендант крепости Свеаборг, флота генерал-лейтенант В. Н. Протопопов, командиры 1 и 2-го флотских экипажей флота генерал-майоры Н. В. Стронский и А. К. Гире, командир линкора «Император Александр II» капитан 1-го ранга Н. И. Повалишин, командир крейсера «Аврора» капитан 1-го ранга М. И. Никольский, контр-адмирал Н. Г. Рейн, капитаны 1-го ранга Г. П. Пекарский и К. И. Степанов. Сколько всего произошло расправ с «офицерами-угнетателями» по стране в целом и на фронтах, осталось неподсчитанным.

Армейская масса восприняла Приказ № 1, говоря современным языком, как рамочный, постоянно норовя расширить полномочия солдатских комитетов. Кое-где эти комитеты смещали неугодных командиров, заменяя новыми на свой вкус, вмешивались в работу фронтовых штабов. По требованию солдатских комитетов весной 1917 года на фронтах было отстранено от командования и удалено из армии до 150 генералов. В частях обсуждались приказы, мог быть отменен, к примеру, приказ об атаке. Свободно велась политическая агитация, что не допускается ни в одной армии мира. Самое тягостное впечатление на офицерский корпус произвела врученная лично генералом Лавром Корниловым награда «любимцу Керенского и творцу Февральской победы, унтер-офицеру Кирпичникову, убившему своего командира»

(«Родина», № 11, ноябрь 2016).

Еще одним тяжким испытанием для русской армии стало ее расщепление по национальному признаку. Еще в начале войны был создан ряд национальных соединений (латышских стрелков, Польский корпус и несколько мелких, скорее символических), но как части ополчения, а не регулярной армии.

Попытки вычленения национальных частей в составе пока еще единой армии начались уже в марте 1917-го. К счастью, процесс оказался непрост. За некоторыми исключениями более или менее боеспособные национальные части в ощутимом количестве (53 пехотные и стрелковые дивизии, 6 кавалерийских дивизий, 8 отдельных пехотных и кавалерийских полков) появились незадолго до (и вскоре после) октябрьского переворота. Произойди полноценная «национализация» армии хотя бы весной – летом, фронт начал бы разваливаться много раньше, чем в реальности. Самой тяжкой по последствиям была украинизация, поскольку около трети личного состава русской армии составляли выходцы из малороссийских губерний. Требование Всеукраинского национального съезда в апреле 1917 г. о том, что полномочные представители Украины должны участвовать в будущей мирной конференции, говорило о том, что съезд уже видит Украину субъектом международного права.