Homo ludens

7. Захар Семеныч

Как-то я был в командировке в Новосибирске. Местное бюро пропаганды предложило мне выступить с лекцией о Маяковском в одном доме отдыха. Меня встретила миловидная библиотекарша, проводила в маленькую комнатку рядом с читальным залом и попросила подождать. Жду, рассматриваю стенды, вдруг слышу – в мощный мегафон объявляют: «Внимание! Через несколько минут в библиотеке начнется лекция о Маяковском. Читает лекцию известный писатель…» И – мучительная пауза. Смущенный мегафонный голос: «Фамилия очень трудная… Товарищ… Па… Пе… Пе-пе-рин. Все на лекцию товарища Пеперина!»

Входит библиотекарша. Я говорю, что я не Пеперин, а Паперный. Она приветливо улыбается: «Тем лучше». И добавляет: «Дайте, пожалуйста, вашу командировку». Я протягиваю, она читает: «Паперный З. С.» – и тут же расшифровывает инициалы по-своему – не «Зиновий Самойлович», а «Захар Семенович». Хотел было сказать ей, что я не «Захар Семенович», но постеснялся: только что я качал права и доказывал, что я не «Пеперин», а теперь буду препираться насчет имени-отчества. Так я ничего и не сказал. Ладно, думаю, побуду час Захаром Семеновичем. Я-то ведь знаю, что я не Захар Семенович. Ничего страшного. Есть люди, которые всю жизнь носят имя Захар Семенович и – ничего. А библиотекарша то и дело: «Пожалуйста, сюда Захар Семеныч… Здравствуйте, товарищи, к нам приехал из Москвы Захар Семеныч… Все мы знаем и читаем Захара Семеныча!» Потом посыпались вопросы: «Скажите, пожалуйста, Захар Семеныч…»

Я совершенно перевоплотился – держался и говорил так, как если бы действительно был не самим собой, а Захаром Семеновичем.

Встреча закончилась. Библиотекарша выражает от имени всех присутствующих благодарность Захару Семеновичу, я от имени Захара Семеновича желаю им успехов. Мы с библиотекаршей сели в машину и едем: я в свою гостиницу «Золотая долина», а она до своего дома у плотины через Обь. Машина останавливается, плотина, библиотекарша сходит, я прощаюсь. Лунная ночь. Тишина. И вдруг совершенно неожиданно – и для нее, и для себя – я заявляю: «А вообще-то я не Захар Семенович, а Зиновий Самойлович». Услышав это, она просто окаменела – видно, за время встречи она так сроднилась с именем Захар Семенович, что сейчас для нее я не я, а неизвестно кто. Я сел в машину и уехал, оставив ее почти что в окаменелом состоянии.

В Москве я рассказал об этом сыну. Он задумчиво произнес:

– Так вот почему на Руси так много каменных баб…

1960-e

8. Я читаю лекцию о Чехове

Помню, я писал кандидатскую диссертацию о Чехове под названием «Творчество Чехова третьего периода». Все, что было за рамками темы, перестало меня интересовать. Жизнь сосредоточилась только на третьем периоде. Все, начиная от общефилософских категорий и кончая уличными происшествиями, воспринималось с одной точки зрения: какое это имеет отношение к творчеству Чехова третьего периода?

В 1944 году мне, аспиранту МГУ, предложили поехать в освобожденные районы Молдавии. Спросили о тематике лекций. Естественно, я ответил, что могу читать лекции только о творчестве Чехова третьего периода. Вздохнув, согласились, но попросили хотя бы кратко сказать и о первых двух периодах (это потребовало от меня дополнительной подготовки).

Только что освобожденная Молдавия… Творчество Чехова третьего периода волновало молдаван не в первую очередь.

Но секретарь райкома, куда я выехал, оказался энтузиастом культпросветработы. Он собрал на площади около 500 человек и торжественно сказал, что предоставляет слово товарищу, который специально приехал срочно из Москвы, чтобы рассказать о Чехове третьего периода.

Лекцию выслушали молча. Когда я кончил, секретарь спросил, будут ли ко мне вопросы. Только тут выяснилось, что никто из слушателей не знает русского языка. Вопрос был только у старого молдаванина, который служил в царской армии и помнил формулы военной команды. С трудом подбирая слова, он застенчиво спросил, показывая на меня: «Про что она говорила?»

В своем кабинете секретарь подвел итоги: «Лекция прошла неплохо, с подъемом, но все-таки нужен переводчик».

В следующем селе он снова собрал народ на площади, но мне был уже придан переводчик. Это был молодой человек лет двадцати, он хорошо говорил по-русски и сразу мне понравился. Несколько удивило меня лишь одно: знакомясь со мной, он непрерывно смеялся. Я спросил его, как он будет переводить – каждую фразу сразу или же более крупными частями. Он, покатываясь со смеху, отвечал, что все равно.

И вот я произнес первую фразу: «Антон Павлович Чехов родился в 1860 году в городе Таганроге» и попросил перевести. Мой помощник стал переводить, он говорил минут пять-шесть, причем меня несколько насторожило то обстоятельство, что все очень смеялись, и, во-вторых, как я ни вслушивался, фамилии Чехова в его переводе я не обнаружил. Осторожно выдаю следующую фразу: «Его отец содержал небольшую лавочку, торговал колониальными товарами». Еще пять минут перевода и громкого хохота всей аудитории.