Homo ludens

– Не против чего, а про что. Про тесто. Короче говоря, «Бублички». И он поет:

Ночь надвигается,фонарь качается,мильтон ругаетсяв ночную мглу.А я, немытая,плащом покрытая,всеми забытая,здесь на углу…Купите бублички,горячи бублички,гоните рублички

сюда скорей,и в ночь ненастнуюменя, несчастнуюторговку частную,ты пожалей.

– Кто автор?

– Яков Ядов.

– Что он еще написал?

– Много… Вот, например, его частушка:

От среды и до субботыв нашей бане нет работы,от субботы до среды –в нашей бане нет воды.

– Леонид Осипович, я знаю, что вы получаете множество писем от своих слушателей и зрителей. Нет ли среди них особенно любопытных?

– А вот, – говорит он, достает письмо и читает вслух: «Уважаемый Утесов! Случайно в обществе одном слушал Вас по радио, зашел о Вас разговор. В котором узнал молву про Вас, что у Вас имеются в каждом курортном городе свои курорты. По возможности я бы попросил устроить меня на работу в одном из Ваших курортов. Обещаю дружно служить».

Другое письмо Утесову подписано так: «Дочь степей Маруся». Изъясняется «дочь степей» совершенно ясно и недвусмысленно: «Больше всего мне нравится Ваш джаз. Но любить я тоже умею».

– А вот еще, – говорит Леонид Осипович, находя в большой папке письмо, и читает отрывок. Пишет одна женщина.

«Не знаю, такой ли Вы в жизни, как на сцене, но мне кажется, что Вы можете расшевелить даже покойника… Подарите мне одну ночь, но такую, чтобы небу стало жарко, чертям страшно, а главное – чтобы я забыла, что я педагог».

– Что я должен был делать с этим письмом?

– Опубликовать в «Учительской газете»… Продолжим? Назовите самую нелюбимую песню за всю вашу жизнь.

– «Боже, царя храни».

– Самый радостный день в вашей жизни?

– Когда я перестал учиться в гимназии.

– Самый печальный день?

– Когда я уезжал из Одессы. Тогда я пел:

Прощай, прощай, Одесса-мама,мне не забыть твой чудный види море Черное, упрямо волнамибьющее о твой гранит.Твоих садов и парков гамма,где юность вся моя текла,прощай, прощай, Одесса-мама,спасибо, что меня ты родила!

Время летит и уносит с собою Утесова. Но в памяти невредимо живет:

• Поющий голос, незаметно хрипловатый, хватающий за душу.

• Манера говорить с каждым, пусть самым незнаменитым человеком как с равным собеседником.

• Умение не замечать своей популярности, держаться от нее в тени.

• Включенность в разговор без остатка.

• Неуемная, за долгую жизнь ни на каплю не растраченная жажда рассказывать, петь, исполнять, делиться всем, что у тебя есть интересного и смешного.

• Привычка шутить над друзьями, но язвительней всего – над самим собой.

Помню, я еще спросил его:

– Какие люди вам нравятся меньше всего?

– Нытики. На извечный гамлетовский вопрос «Быть или не быть?» я отвечаю так: «Быть. Но не ныть».

1983

3иновий Паперный

Учителя[14]

На вечере ифлийцев в Центральном доме литераторов один из выступавших сказал:

– ИФЛИ существовал в крутую эпоху второй половины 30-х годов. Однако наш институт был оазисом…

Звучит красиво, но это было не совсем-то так. Если можно так выразиться, на лице ИФЛИ – все раны и кровоподтеки времени. Какой уж там оазис! Вспоминаются комсомольские собрания, где студентов вынуждали отрекаться от своих родителей – «врагов народа». И где так бесстрашно Агнесса Кун защищала арестованных отца и мужа.

Пионтковский, читавший нам курс русской истории, требовал, чтобы на его лекции не опаздывали. Я задержался на несколько минут, и он меня не пустил. Я на него обиделся, но прошло очень мало времени, и я прочитал о враге народа террористе Пионтковском, которого расстреляли.