How Asia Found Herself

Однако не все ранние индоязычные рассказы о Китае прошли через такое количество слоев передачи и перевода. В качестве примера можно привести четырехсотстраничное "Китайское путешествие" ("Cinani Musaphari") Дамодара Ишвардаса Библиовалы, индуистского клерка, работавшего в мусульманском торговом доме Ходжа, который отправился в Китай в 1860 году и опубликовал свою книгу восемь лет спустя. Появившаяся в торговых кругах Бомбея - издание книги там финансировалось группой купцов, о которых говорится в предисловии, - книга "Чинани Мусапхари" была написана на гуджарати как информационное пособие для китайско-индийской торговли, которая так обогатила город. Это была не первая печатная работа на гуджарати о Китае как таковом: мы уже видели книгу Пателла, и, как и в случае с урду, было также несколько переводов на гуджарати английских отчетов о Первой опиумной войне и восстании тайпинов, а также табличный справочник финансовых операций между предприятиями в Бомбее, Калькутте и договорных портах Китая, составленный парсийским купцом Хорамджи Фарамджи, опубликованный в Бомбее в 1851 году. Но, как и аналогичные торговые справочники по мерам и весам, выпущенные в районе Бенгальского залива, книга Фарамджи, сосредоточившись на статистических данных о конвертации валют, обошла более сложные проблемы доступа и перевода культурных знаний.

Однако Ишвардас, безусловно, разделял коммерческие интересы Фарамджи, которые в конечном итоге заняли центральное место в его книге, ведь именно они позволили ему отправиться в путешествие из Бомбея на корабле, груженном хлопком и опиумом. Проведя три года в Гонконге, Ишвардас смог собрать огромное количество информации из первых рук, по крайней мере, об экономической жизни, представив картину, заметно отличающуюся от ослепительно-церемониального образа императорского Китая, данного Коркораном, первый том которого был посвящен обширным внутренним владениям императора, или фагфуру. Ишвардас, напротив, сосредоточился на прибрежных торговых портах и на коммерческих данных: его основной задачей был сбор информации о рынках, товарах, конкурентах, валютных обменах и других коммерческих практиках. Но это также заставило его включить этнографическую информацию о китайцах, с которыми индийцам обязательно нужно было торговать напрямую, чтобы избежать европейских посредников, которые уже успели там закрепиться. Как и другие исследователи межазиатских стран, работавшие в других регионах, Ишвардас полагался на прямые наблюдения, которые, в свою очередь, имели свои интерпретационные ограничения. Чтобы сделать разнообразное население договорных портов понятным для последовавших за ним купцов-гуджарати, он использовал такие знакомые термины и широкие категории, как deśi (земляк гуджарати), pardeśi (иностранец, европеец) и Cinai (китаец). Эта трехсторонняя схема позволила ему в упрощенной манере отобразить социальную сложность шумных портов, которая была доступна для предполагаемой аудитории торговцев.

Тем не менее, Ишвардас интересовался и китайской культурой. Небольшой раздел он посвятил религиям, которых, по его подсчетам, семь: даосизм, конфуцианство, буддизм, христианство, римский католицизм, иудаизм и ислам. Поскольку некоторые из них уже были в той или иной степени знакомы его читателям - в Бомбее проживали католические и иудейские, а также мусульманские общины, - он сосредоточился на первых, незнакомых трех. В отличие от других индийских авторов, он представил даосизм как "изначальную религию" Китая, добавив несколько кратких заметок о его основателе Лао-цзы (или Лаоцзы), чье имя он транскрибировал как "Лиотен", а также, с большой фонетической точностью, как "Лайоцзы". Он объяснил, что влияние Лао-цзы было настолько велико, что со временем даже император стал его приверженцем. В отличие от европейских изложений даосизма, в которых основное внимание уделялось его философскому характеру, Ишвардас рассказал о ритуалах и аскезах, которые совершали его последователи. Отразив в своем предисловии замечание о том, что древние китайцы следовали религии, подобной религии индусов - он неоднократно сравнивал китайские и индуистские ритуалы, - он описал ключевую церемонию даосизма. Она освящала вступление практикующего в состояние отреченного уединения, ведущего к постоянному состоянию просветленного блаженства, для обозначения которого Ишвардас использовал индуистский термин самадхи. Это было, возможно, самое раннее печатное описание даосизма на индийском языке. Но интерпретационная цена такого первенства заключалась в необходимости представлять религию китайского другого в терминологии индуистского "я".