How Asia Found Herself

Несколько лет спустя роль индийских полков в подавлении Боксерского восстания принесла более крупный библиографический урожай в виде появления нескольких рассказов об этой кампании и о Китае в целом на ряде других индийских языков. Один подробный прямой рассказ появился на хинди: книга индийского офицера Тхакура Гададхара Сингха "Чин Ме Тера Мас" ("Тринадцать месяцев в Китае"), вышедшая тиражом в тысячу экземпляров. Триста подробных страниц книги стали результатом двойного источника информации и двойных целей Сингха, сочетавшего, как он делал, свидетельства очевидцев и викариев, вложив обзор истории Китая в личные мемуары о кампании. На одном уровне книга представляет собой яркий драматический рассказ о различных военных столкновениях, опирающийся на старые устные традиции индийских боевых повествований, которые передавались в колониальных казармах. Но Сингх пошел дальше и глубже этих старых баллад о героях, попытавшись проанализировать политические и культурные мотивы, которые привели к Боксерскому восстанию. Если его рассуждения о росте европейского могущества в регионе и ответной имперской политике Китая опирались на более полные английские источники по этим темам, такие как Итриби и Хамад на арабском, он, тем не менее, пытался обойти колониальные интерпретации конфликта, чтобы прийти к собственным выводам, которые часто были значительно более симпатичными, чем у европейских репортеров. Поэтому его анекдоты о храбрости отдельных индийцев и полков при подавлении восстания скрашивались огорченными рассуждениями о грабежах и зверствах в отношении невинных китайских жертв.

Как и другие солдаты империи, индийские или британские, Сингх все еще жил в мире, где религия играла важную роль в военной жизни, и это заставило его с достоверной серьезностью рассказать о вере боксеров в свои сверхъестественные силы. Он также сообщал о деятельности христианских миссионеров, которые были столь привычной чертой его родины. По мере того как его книга переходила от подробностей войны к истории и культуре в целом, он уделял особое внимание религиям. Здесь, как и во всей книге "Чин Ме Тера Мас", Сингх использовал свои непосредственные наблюдения, черпая более подробные объяснения из нескольких английских работ, к которым он обращался и которые цитировал. Таким образом, он смог объединить свои непосредственные и часто поэтические изображения главных храмов Пекина с доктринальными сводками, полученными в ходе последующего чтения, повторяя методы индийских исследователей Бирмы и особенно Японии. Это была эффективная стратегия, позволяющая преодолеть проблему устаревшей информации во многих предыдущих работах за счет сочетания собственных свидетельств очевидцев с данными об историческом и культурном фоне, взятыми из более ранних европейских текстов. Осмысливая все это для своих читателей, Сингх неоднократно сравнивал китайские обычаи с тем, что он считал сопоставимыми обычаями различных общин в Индии и Бирме. Взгляд на Китай через эту индийскую интерпретационную линзу позволил ему найти общий язык между мудрецом Шри Сукдевом и Лао-цзы, между индуистскими отшельниками и буддийскими ламасериями, хотя и с искажающей ценой перевода их в индийские концептуальные термины, такие как ахара и гурукул. Хотя это была семантическая проекция индийского "я", она позволила лучше понять китайского "другого".

Аналогичный подход был использован в другой книге на хинди, "Чин Дурпан" ("Зеркало Китая"), написанной Махендулалом Гаргом, современником Сингха, служившим в 7-м раджпутском полку. Зная, что буддизм зародился в Индии, Гарг объявил Китай "соседом, единоверцем и братом Арьяварты", используя древний санскритский термин для северной Индии, означающий "обитель благородных". Но он также высказал предположение, выходящее за рамки его непосредственного знания, утверждая, что впоследствии китайцы часто называют себя "индусами".