How Asia Found Herself

Тем не менее, когда офицер разведки японской армии по имени Фукусима Ясумаса (1852-1919) добрался до Тегерана после путешествия на пароходе через Бирму и Индию, Саххафбаши оказался интересен ему самому. Поскольку иранец только недавно вернулся из своего путешествия, Фукусиме рассказали о нем, и они встретились. Но даже в Тегеране такие межазиатские встречи не были совершенно неопосредованными. Свободно владея немецким языком, Фукусима большую часть времени в Тегеране проводил с Вагнером Ханом, австрийским военным советником при дворе Каджаров и преподавателем политехнического института Дар аль-Фунун, который сопровождал своего японского товарища на большинстве встреч. Вернувшись в Токио, Фукусима опубликовал травелог. Заимствованные слова в его названии - Чуо Аджиа йори Аравия э (Путешествие из Центральной Азии в Аравию) - были тонким свидетельством посреднической роли Европы.

 

Больше положительных впечатлений от Персии

Через семь лет после встречи Саххафбаши с Фукусимой его соотечественник Махди Кули Хидаят (1864-1955) высадился в Нагасаки. В отличие от своего предшественника-купца, Хидаят был государственным служащим, учился в Берлине, работал в телеграфном ведомстве, а затем в политехническом институте Дар аль-Фунун. В соответствии с официальными должностями, которые занимали другие последующие авторы о Японии, он также служил при дворе Насир ад-Дин-шаха (р. 1848-1896), переводя немецкие книги для обучения государственных служащих. Именно благодаря этим государственным связям он путешествовал в составе небольшой группы, сопровождавшей бывшего премьер-министра Мирзу Али Асгар-хана (1858-1907) в мировом турне, включавшем Японию. Поскольку Хидаят не публиковал свой путевой очерк - смесь дневника и комментариев - до конца жизни, отношение, записанное в нем, вероятно, было сформировано поражением России, которое последовало вскоре после его возвращения. Для чиновника, которому было поручено дать Ирану возможность противостоять своему властному северному соседу, уроки японской победы были бы особенно значимы. Вслед за рассказом Саххафбаши, написанным за несколько лет до войны, в путевом очерке Хидаята запечатлен переходный момент в развитии персидской японофилии.

Прибыв в Нагасаки из Шанхая, Хидаят отметил присутствие в гавани немецкого военного корабля, на котором находился японский принц. Еще до того, как он сошел на берег, его рассказ свидетельствовал о вновь обретенном международном статусе Японии после недавнего англо-японского союза 1902 года. С этого момента Хидаят демонстрировал гораздо более полную осведомленность о современной истории и недавних достижениях Японии, чем Саххафбаши. Опираясь на немецкие книги, он представил краткую историю открытия японских портов для мировой торговли с момента заключения первого договора с португальцами в 1571 г. За годы работы в Берлине Хидаяту было хорошо известно политическое значение Японии как потенциального союзника против России. В результате он и его старший компаньон Мирза 'Али Асгар-хан провели множество встреч с японскими военными и политическими деятелями, о некоторых из которых он подробно рассказал. Признавая важность Японии так, как не признавал Саххафбаши, иранская сторона обсуждала такие темы, как вклад Германии в новую японскую правовую систему. Хидаят также осмотрел несколько японских школ, включая, в соответствии с прогрессивным подходом, экскурсию в школу для девочек.

Хидаят также собрал подробную информацию по всевозможным практическим вопросам: количество газет в Нагасаки, маршруты железных дорог, специализация фабрик (несколько из которых он проинспектировал), топография европейских кварталов в разных портах, уровень гостиниц в Токио, хорошо укомплектованные эмпории в Йокогаме. К тому времени, когда он отправился из Тегерана в 1903 году, японские товары уже проникли на рынки Ирана: именно Хидаят, а не Саххафбаши рассказывает, что последний привез столько товаров, что в каждом доме в Тегеране было что-то, сделанное в Японии.