И подымется рука... Повесть о Петре Алексееве

Будущий съезд стали называть учредительным съездом организации. Где собираться участникам съезда — вопроса не возникало. Где же еще, как не в костомаровской конспиративной квартире, что в Сыромятниках. Составили список участников. В него вошли рабочие Петр Алексеев, Николай Васильев, Иван Баринов, Филат Егоров и Василий Грязнов. Затем Иван Джабадари, Михаил Чикоидзе, Александр Лукашевич, Иван Жуков и бывшие фричи — Софья Бардина, Бетя Каминская, Ольга и Вера Любатович, Евгения Субботина, Лидия Фигнер.

Бардина предложила вставить в список еще две фамилии — Александрову и Хоржевскую.

В списке семнадцать человек. Все наиболее активные члены организации. Все самые необходимые. Правда, отсутствуют в списке Грачевский и Зданович. Но Грачевский в тюрьме, а Зданович все время в разъездах: транспортировка заграничной литературы — на нем.

Джабадари пробовал предварительно набросать проект устава организации. Пробовал, пробовал, советовался с одним, другим — и оставил. Убедился, что люди, его окружающие, думают вовсе не одинаково. Мнения слишком разнообразны.

Конечно, все они горячие сторонники социалистического учения. Но среди этих социалистов были и сторонники мирных реформ, были верящие в крестьянскую общину как начало начал социализма, были и сторонники работы только среди фабричных мастеровых, были сторонники всеобщего бунта в духе Бакунина.

Программа фричей очень кратко, в общих чертах формулировала отрицательные стороны строя России. Это служило нравственным основанием для борьбы с русским политическим и экономическим строем — борьбы с целью добиться свободы и социальной справедливости.

Вступление заканчивалось уставом; он связывал всех членов кружка фричей, но почти ничего в нем не говорилось о способах борьбы со всем, что подлежало в России уничтожению.

Джабадари начал дополнять и перерабатывать программу фричей. Софья Бардина, с которой он советовался во время работы, возражала, спорила.

— Послушайте, — говорил Джабадари. — Это же только проект для обсуждения на учредительном съезде. Поговорим, поспорим. Посмотрим, что скажут другие. Зачем волноваться?

Джабадари казался Софье Бардиной слишком решительным, его анархизм бакунинского образца смущал умеренную студентку из Цюриха. Она высказывала Джабадари свои опасения по поводу его бакунизма, но Джабадари только отмахивался. Называл себя «мирным пропагандистом» и категорически отрицал, что он анархист.

Все споры были отложены до начала съезда.

Глава шестая

В снежном феврале 1875 года семнадцать человек, приглашенных участвовать в съезде, собрались вокруг большого стола, в одной из комнат костомаровской конспиративной квартиры. Кто не поместился за общим столом, уселся на диване.

По случаю воскресного дня собрались с девяти утра.

Петр Алексеев сел за стол напротив Джабадари.

— Друзья, — начал докладчик, когда все разместились. — Мы должны стремиться осуществить на деле самые строгие нравственные начала. Эти начала будут руководить деятельностью членов нашей организации и воздействовать на массу, с которой будут входить в общение члены организации. Мы хорошо понимаем, что только нравственный идеал может освещать наш путь и привлекать к нам сердца, ищущие правды. Мы хотим словом, и делом, и всем образом нашей жизни расположить к себе не только революционеров, но и широкую индифферентную массу. Позвольте учредительный съезд нашей организации считать открытым. Вы знаете, что наша организация успешно работает в Москве.

Поле деятельности организации очень широкое, и мы можем быть довольны нашими успехами. Но настало время, когда организация наша не может и не должна существовать так, как раньше. Во-первых, организация наша даже не имеет собственного названия. Во-вторых, у нас нет никакого устава, где бы говорилось о наших целях, о методах нашей борьбы с царским самодержавием, об устройстве России после революции, к которой мы все стремимся. В-третьих, у нас нет устава нашей организации.

Настоящий учредительный съезд собрался, чтобы решить все эти вопросы. Я предлагаю начать с вопроса, который, по моему мнению, вызовет меньше споров и займет у нас меньше времени. Я говорю о том, как назвать организацию. Попрошу выступать с предложениями. Кто желает высказаться по этому поводу?

— Как назвать? — подал голос с места Иван Жуков. — Так и назовем ее — Московская революционная организация.

— Предлагаю назвать Московская социально-революционная организация, — поднялась Лидия Фигнер.

— Или Московская организация социалистов, — предложила Софья Бардина.