И приходит ночь

Рен пересекла коридор и зашла в его комнату, освещенную теплым светом свечей. Он стекал по покрытым инеем окнам и скапливался во впадинах на лице Хэла. Тот дремал, складки от мятых простыней отпечатались на его щеках. Рен бесшумно подошла к кровати и положила тыльную сторону ладони ему на лоб. К счастью, лихорадка ушла. Исцеление, полученное сегодня днем, должно быть, продолжалось в течение последних нескольких часов.

На его тумбочке лежала стопка книг. Быстрый взгляд на названия подтвердил, что он послал Ханну за военной историей – и философией. Из всех книг он выбрал именно эти.

«Как претенциозно».

Ее беспокоило это фамильярное оскорбление, само возникшее в голове. Почти так же сильно, как беспокоило то, что ее рука задержалась на его лбу, а пальцы так и чесались убрать волосы с его лица. Что с ней происходит?

Каждый день тянулся невыносимо долго, а в моменты тишины ее преследовали слова Ханны: «Вы напоминаете мне его. Постоянно донимал меня расспросами».

Хэл что-то искал здесь, но, пока она не поставит ему диагноз и не вылечит его, он не расскажет, что именно. Что он знал о Лоури, чего не знала она? Что она упускает?

Хэл открыл глаза и едва заметно вздрогнул.

Рен не смогла сдержать улыбку.

– Как ты себя чувствуешь?

– Довольно неплохо.

– Тогда тебе стоит немного прогуляться. – Хэл бросил на нее злобный взгляд, но к этому времени она уже научилась понимать его молчание. – Я знаю. Но тебе же будет хуже, если появятся пролежни или у тебя оторвется тромб. Поистине, позорный конец твоему наследию.

С величайшим негодованием он принял протянутые руки. Тепло ее магии собралось между их ладоней. Ровный гул, притяжение магнита. Ни один из них ничего не сказал.

Хэл неуверенно поднялся, и Рен, глаза которой теперь были на уровне его подбородка, впервые отметила, какой он высокий. «Это может катастрофически закончиться». Откинув голову назад, она увидела, как в его глазах загорелось беспокойство, когда он пришел к тому же выводу.

– Не упади, – сказала она. – Думаю, ты раздавишь меня.

Хэл все еще молчал.

«В плохом настроении», – отметила Рен. Или, может быть, она перестала чувствовать неловкость, дразня Жнеца Весрии.

Она обняла его за талию и поморщилась, когда он перенес часть веса на нее. Хэл был на удивление тяжелый, даже несмотря на отсутствие тренировок. С каждым шагом худощавые мышцы вздымались под ее ладонями – ощущение, которое она отчаянно пыталась игнорировать.

– Как далеко ты собираешься меня вести? – спросил он расчетливо небрежным тоном.

Хороший вопрос. Компания Хэла была отличным прикрытием для слежки. С тех пор как Рен нашла те анатомические наброски, спрятанные в письменном столе утренней комнаты, у нее не было другой возможности взглянуть на них.

– Больше пяти шагов и меньше пяти миль. – Увидев его мрачный взгляд, она добавила: – Знаешь, если бы ты делал это каждый день, как положено, это бы не было так сложно. Сегодня мы дойдем только до маленькой столовой.

– Хорошо. – Хотя его голос оставался бесстрастным, лицо было самым выразительным из всех, что она когда-либо видела. Подавленный. Она предполагала, что это будет унизительно. В расцвете сил он, должно быть, был элитным солдатом. Теперь он едва мог стоять без помощи девушки, да еще и врага.

Они прошли по коридору, в котором последние лучи света царапали стены. Его дыхание стало тяжелым и затрудненным уже на вершине парадной лестницы. Явная усталость притупила глаза до серого цвета.

– Мы не будем торопиться, – сказала она. – Шаг за шагом, хорошо?

– Я могу идти сам.

Опять? Рен думала, что он уже подавил худшую часть своего эгоизма.

– Ты правда сможешь? Честно говоря, ты выглядишь так, словно вот-вот упадешь в обморок.

– Тебе не нужно нянчиться со мной. – Хэл высвободил ее руку из-под себя и вцепился в перила так, что побелели костяшки пальцев.

Рен рассердилась. Она с легкостью могла притянуть его к себе или отругать за упрямство. Но что-то овладело ей, пригвоздило к месту, пока она наблюдала за тем, как он, спотыкаясь, ковылял вниз, шаг за шагом. Если он упадет, сказала Рен себе, то она получит от этого удовольствие, ведь он это заслужил. Но через эти проклятые магические узы она чувствовала каждое его усилие. Его сердце бешено колотилось от напряжения, увлекая за собой и ее. Это вызывало у нее тошноту, наполняло ее головокружительной тревогой, которая усиливалась каждый раз, когда он пошатывался. Рен последовала за ним, как брошенная гончая.