Я не вижу твоего лица

- И ты, Лапшов, считаешь это правильным?- качание Артёма ускорилось, стало каким то нервным, того и гляди упадёт носом в тарелку с селедкой.

- Да мне по барабану, - пьяно отмахнулся Лапшов. – Был бы ты директором – тоже бы комуниздил по чём зря, чё, я не прав?

- Нет, не прав, - в хмельном голосе Артёма ощущались металлические нотки. – Это ведь не её деньги, а государственные, общественные, значит. Твоя бабка будет в машинке стирать, колбасу жрать, а мы – сраной капустой давиться? 

- Выживает сильнейший. Закон джунглей, понял? - угрожающе поднялся Лапшов, его приземистая, но довольно внушительная фигура двигалась медленно, словно давая понять, кто тут истинный хозяин положения. – Привыкли жить на дармовщину, а хрен вам теперь, выкусите! Сейчас время такое, кто крутится, тот и живёт. А свою мораль- хераль себе в жопу засунь! И вообще, Тёмыч, вали  отсюда, пока в морду не получил.

Мне хотелось вступиться за Артёма, поддержать его. Ведь, как бы нас Лапшов не угощал, а это всё объедки с барского стола. И вёл Егор себя, как барин – благодетель. Но ведь колбасу мы съедим, видак в барских хоромах посмотрим, и вновь вернёмся к гречке, капусте, сгнившим матрасам и загаженным унитазам. Однако, грубость, безудержная ярость Лапшовского голоса пугала, заставляла ёжиться, да и приятно- пахнущую квартиру с вкусной едой покидать не хотелось.  А ещё, я боялась потерять друзей. Да, Лапшов обращал на меня внимание так же, как на пол под ногами, но ведь пригласил же он меня к себе, посчитал достойной  его гостеприимства.  Много позже, я ругала себя за малодушие и трусость, за то, что не поддержала Артёма и не ушла вместе с ним.

Дверь за одноклассником и его подругой Наташей закрылась мягко, обижено, словно этим ребята хотели сказать:

- Да ну вас, сытый голодного не вразумит.

После минутной, какой-то натянутой, нехорошей тишины, Егор предложил посмотреть видак. Свет погасили. Кто-то заметил, что Артем, свалив,  всё равно ничего не потерял бы,  один чёрт, ничего на экране не увидит.

И вот мы сидим, уткнувшись носами в экран. На котором, какой-то негр  в ярко-зелёном лесу совокупляется  с блондинкой. Блондинка стонет, и в первые секунды просмотра, я думаю, что ей слишком больно. Сейчас, вот сейчас, прискачет принц на белом коне, снесёт голову с плеч маньяка, и белокурая красавица будет спасена. Однако у режиссера и сценариста этого фильма были другие планы.  Блестящий чернокожий мужик отрывается от блондинки, ставит её на колени, и просовывает ей в рот свой пенис. Отшатываюсь в отвращении, тут же попадая в липкие потные объятия Кукайкина. Его руки, как скользкие юркие когтистые крабы зашарили под кофточкой. Ноготь большого пальца царапнул кожу. Сижу, терплю. Почему терплю? Боюсь обидеть? Боюсь потерять? А нужен ли мне Кукайкин? Кому и что я доказываю? Родителям? Вот, мамочка и папочка, вы считаете меня вечным ребёнком, домашним зверьком, умеющим говорить, а у меня есть парень. Я целуюсь с ним за школой, он хватает меня за грудь, и весь интернат знает, что Алёна – девушка Ярослава Кукайкина. И пусть после поцелуев с ним я долго полощу рот, пусть от влажных касаний потных рук мне хочется почесаться, пусть меня раздражает шмыганье Кукайкинского носа и сплёвывание мокроты, это не отменяет того, что я – взрослая. Взрослая! Взрослая! Взрослая! Вы меня слышите, мама и папа?!

На помощь чернокожему приходит бородатый, он подходит к женщине сзади и начинает ритмично двигаться. Тьфу! Да что может быть в этом хорошего?!

Из противоположного угла комнаты слышится  возня, а потом стоны, такие же, как  из телевизора. Стонут Ленуся и Егор.  Через  несколько минут, к их стонам присоединяются   Олег и Марина.

Рука Кукайкина по-хозяйски оттягивает резинку моих колготок, потом трусиков и касается половых губ. Зелёный, мертвенный свет комнаты, гадкие, всхлипывающие вскрики и стоны. Груды человеческих шевелящихся тел на полу, запах еды, алкоголя и похоти, потные руки, неприятного мне человека, чужого, почти незнакомого трогают самое потаенное место моего тела. Всё это кажется зловещим, пугающим, гадким. Бью по наглой руке, вложив всё своё омерзение. Только сейчас я понимаю, насколько мне противен этот парень. Господи, да неужели я достойна лишь такого? Хотя, принцу нужна принцесса, орлу- орлица, а волку – волчица. Но если так, то лучше никого, чем такого, как Кукайкин.

- Клешни свои убери, - рычу я в лицо парня.

Ярослав отталкивает меня, встаёт с пола и уходит. Я же, бесцельно пялюсь в экран. А в душе скребутся кошки сомнения.

- Может, не надо было так грубо с Яриком?  В конце- концов, сама согласилась быть его девушкой?- шепчут кошки.

- Как согласилась, так и отказалась, - отвечаю я животным. – Это моё тело, и только я могу им распоряжаться.

- Вот и будешь до старости лелеять свои прелести. Может, лучше в монастырь пойдёшь, чтобы уж наверняка их законсервировать? – не унимались кошки.

- А почему бы и нет? – с облегчением думаю я. На душе становится легко, словно с плеч упал неподъёмный груз.

* * *