Я считаю по 7

Уже в дверях я оборачиваюсь в последний раз. Чеддер сидит на полу в разноцветных солнечных лучах, проникающих сквозь стекляшки на крыше.

От игры света морда у него выглядит как-то странно.

А может, это просто потому, что я смотрю сквозь слезы.

Я сажусь в машину Леноры и оглядываюсь на дом.

Чеддер сидит в окне.

Я шепчу:

– До свидания.

Я не попрощалась с мамой и папой. И никогда не попрощаюсь. Они только что были, и вот уже их нет.

Зачем вообще прощаться?

Может быть, прощание – это конец чего-то?

Я даже не обняла их, когда уходила в школу тем утром.

Вот почему я не хочу обратно в школу.

Дело не в детях, не в учителях, не во всем прочем – с этим я справлюсь. Дело в воспоминаниях.

Я не могу пойти в школу потому, что всякий раз, когда я позволяю себе вспомнить последний проведенный там день, я не выдерживаю. Земля уходит из-под ног.

И я разлетаюсь на миллион осколков.

Я волнуюсь за Куанг Ха.

На этой неделе ему много задавали на дом. Надеюсь, он хоть что-то постарается сделать.

И еще Делл. Не вернется ли к нему привычка набивать шкафы барахлом? Вдруг он опять будет сидеть, глядеть в окно и ждать, пока начнется настоящая жизнь?

А Патти? Будет опять много работать? Я же точно знаю, что испарения от лака ей вредны.

Только теперь я поняла, как за всех за них волнуюсь.

Это лучше, чем тревожиться о себе.

Таков секрет, один из тех, что я узнала за последние несколько месяцев.

Забота о других помогает удержаться на плаву и не утонуть в собственном горе.

Глава 58

Мы с пятью другими девочками сидим в большой комнате Центра.

У всех у нас сегодня слушания.

Четверо из пяти девочек спят. Или притворяются, что спят.

Пятая говорит по сотовому телефону.

У меня с собой компьютер, и после третьей просьбы женщина в приемной дает мне пароль от беспроводной сети.

Больше ни у кого компьютера нет. Мне неловко, но девочкам, кажется, все равно.

У каждой из них своя беда, и ей не делятся.

Я рада этому.

Получив пароль к беспроводной сети, я решаю взглянуть, как устроена система Центра.

Она, конечно, защищена, но сетевой фильтр у них слабенький. Я много раз имела дело с таким кодом.

Сеть здесь несложная, и я сразу проникаю на транспортный уровень.

Наверное, у них тут редко бывают дети-хакеры.

Я не хакер, конечно, но задатки у меня имеются.

Я вхожу в систему.

Открываю аккаунт Леноры.

При взгляде на ее почтовый ящик мне вдруг делается ее жаль.

Она явно работает куда больше, чем следует. Письма из суда по делам несовершеннолетних, из школ, из полицейского управления.

Горы почты.

Масса ссылок на разнообразные медицинские документы. Это отчеты о случаях насилия и о преступлениях.

Мне становится плохо.

Не как обычно.

Зря я вообще сюда залезла.

Это все слишком личное, меня не касается, нельзя.

У меня на компьютере сохранились файлы Делла.

Я перенесла их, когда собирала ему ноутбук, но никогда не смотрела, что там.

Я открываю файл, озаглавленный ЧГСТ. Читаю:

Психологическая система Делла Дьюка

1 = белые вороны

2 = выпендрежники

3 = волки-одиночки

4 = чокнутые

5 = гений

6 = диктатор

7 = мутант

К большинству пунктов прилагаются длинные списки имен.

Я читаю.

Куанг Ха – «волк-одиночка». Патти – «диктатор». Я нахожу Маи – она «начинающий диктатор».

В графе «МУТАНТ» – всего одно имя.

Делл Дьюк.

Поначалу эта классификация меня шокирует.

Но потом я понимаю, что Делл просто пытается таким образом осмыслить мир.

Он хочет разложить все по полочкам.

Он считает, что люди делятся на несколько видов.

Это, конечно, ошибка.

Мы принадлежим ко всем категориям сразу. Я не гений. Я такой же «волк-одиночка», и «белая ворона», и «чокнутая», как любой другой.

Когда мы сажали сад, я была диктатором.

Если я что-то и узнала за последний месяц, так это то, что можно придумать ярлыки для всего живого, но людей невозможно ни классифицировать, ни поделить на группы.

С нами этот прием не работает.

Я закрываю ноутбук, и всего через несколько минут в комнату входит женщина и приглашает нас на обед.

Я не голодна, но вместе со всеми иду в столовую.

Для вегетарианцев тут особого выбора нет, но я нахожу себе салат и шпинат с подозрительно оранжевым сырным соусом.

То есть я думаю, что это сырный соус.

Но лучше не уточнять.

Мои товарки берут по хот-догу.

После еды нам дают по вазочке ванильного мороженого с цветной посыпкой.

При виде посыпки сидящая рядом со мной девочка начинает плакать.

Неужели ее так беспокоят долгосрочные побочные эффекты потребления искусственных пищевых красителей?

В таком случае ее тревога вполне обоснованна.

Но все-таки мне кажется, что плачет она не поэтому. На руке у нее страшный ожог, и, плача, она касается его пальцами.

По размерам ожог напоминает вишню.

От одной мысли, что кто-то сотворил с ней такое, у меня сосет под ложечкой.

Может быть, поэтому она сюда и попала.

Я закрываю глаза и изо всех сил представляю себе, что я в своем новом саду.

Мороженое в креманке очень быстро превращается в лужицу.

А цветная посыпка уходит на дно.

За мной приходит Ленора. Она говорит, что ей нравится моя прическа.

Вообще-то я с утра ничего не делала с волосами, так что, наверное, Ленора просто хочет сказать мне что-нибудь приятное.

Но я все равно улыбаюсь.