Я уйду с рассветом

Русло реки извивалось в северо-восточном направлении к горному массиву Юра. Следуя по пути, огибавшему основания скал, мы все больше отдалялись от реки. Густой лес подступал к самой дороге с обеих сторон, но на подъезде к деревне перед лесом встала каменная стена.

Бальм-ле-Гротт представляла собой сеть узких улочек и каналов. Дома были приземистые, из выбеленного солнцем и отполированного временем камня. Все ставни, выкрашенные в розовый цвет, были наглухо закрыты.

В деревне стояла пугающая тишина. По улицам не носились дети наперегонки с собаками, и за ними с порога не наблюдали их матери, вокруг домов не разгуливали в поисках корма куры.

Шарлотта переключила скорость, и теперь машина еле ползла. Люгер лежал наготове у меня на коленях.

— Как-то здесь не по себе.

— Так и есть. — Я пригляделся к верхушкам крыш и входным дверям, утопавшим в тени. — Поезжайте до самого конца. А затем пройдемся пешком.

Моя спутница припарковала скорую на северной окраине деревни, у фермы восемнадцатого века. Пока она обездвиживала машину, мы с Отто совершили обход угодьев. Ухоженные сады, овощи еще в земле, созревшие под жарким солнцем плоды на ветках. В саду, разбитом сбоку от главного дома, на деревьях висел несобранный урожай персиков; яблони и груши стояли в ожидании наступления осенних и зимних холодов. У одного из деревьев оставили грубо сколоченную лестницу, а на заднем крыльце — корзину со срезанными цветами, поникшими и пожухлыми. На мой стук в дверь никто не ответил.

— Тут все кажется таким… идиллическим. Не тронутым войной, — заметила Шарлотта, присоединившись ко мне. Она нахмурилась, осматриваясь вокруг. — Будто все куда-то вышли на минутку.

— Очень странно. Но все жители не могли исчезнуть, кто-то должен был остаться.

Мы прошли до южной границы и проверили западную часть деревни, улицу за улицей, но так никого и не обнаружили. Ни одна дверь не отворилась для нас, но некоторые были приоткрыты, и Отто, носом отодвигая их, входил внутрь. Всякий раз, как мы с псом осматривали пустующее помещение, Шарлотта, нервничая, ожидала нас на пороге.

По всему было видно, что это место покидали в спешке. В тарелках на столе гнила каша. Словно металлический труп, прямо на улице на боку валялся детский велосипед. На полу в лавке остался рассыпанный мешок картошки.

Мы прошлись по извилистым тропинкам вокруг прилегавших ферм и перешли через небольшие каналы до самой реки, но и там никого не встретили.

Когда мы вернулись на главную улицу, солнце уже село за горизонт и спускались сумерки. Вечерний ветерок раздувал подол Шарлоттиного платья. Внимание Отто привлекло какое-то трепыхавшееся на булыжной мостовой существо, и пес пустился за ним в погоню. Шарлотта последовала за следом. Она присела, чтобы проверить, что он там поймал. Когда я подошел к ним, она встала и протянула мне находку.

Тонкий носовой платочек белого цвета, ажурный и покрытый изящно вышитыми цветочками и инициалами «СМК». Этот женский аксессуар был испачкан грязью и бурыми пятнышками. Кровь.

— Что же здесь произошло? — прошептала Шарлотта.

Я не мог ей ответить.

Старый фермерский дом тоже был пуст, хотя и чисто убран: каменные полы на нижнем этаже выметены, огромный очаг — холодный, но вычищен от золы. С открытых балок потолка не свисало ни единой паутинки.

Когда я поднимался наверх, ступени скрипели подо мной, но перила были полированными. Деревянные полы на втором этаже, хотя и ровные, немного прогибались под ногами. Стены в спальне были оклеены обоями в сине-белую полоску. Кровать осталась неубранной, на спинке висела женская ночная рубашка, шелковая с кружевами. Второй спальней, похоже, не пользовались, однако она была девственно чистой: ни пылинки на камине, ни складочки на идеально заправленной кровати. Еще одна комната на втором этаже служила кабинетом. На письменном столе разложены аккуратные стопки бумаг, на полках — книги в кожаных переплетах. На столе среди бумаг пристроилась изящная чашка на блюдце. Я сунул в палец в чай — давно остыл. Подойдя к приоткрытому окну, раскрыл его пошире.

Окно выходило в сад, и я увидел, как в уходящем свете дня между деревьев расхаживают Шарлотта и Отто. Она собирала в подол спелые персики. Когда они проходили под ветвями, возвращаясь в дом, молодая женщина подняла голову и помахала мне рукой.

Мы встретились в кухне. Она раскладывала добычу на столе, стоящем в центре помещения.

— Не думаю, что хозяева, кто бы они ни были, стали бы возражать, что я сорвала самые зрелые.

Еще она прихватила пару помидоров, перец и кабачок.

— Если они вернутся, вряд ли будут горевать из-за столь ничтожной недостачи.

Шарлотта посмотрела на потолок.

— Тут как везде?

— Да, никого. Завтра обойдем восточную половину деревни, но сомневаюсь, что это что-нибудь даст.

— По крайней мере, мы должны отыскать пещеры. Они где-то рядом. — Она сняла с крючка медную кастрюлю. — Сходите в кладовку.

Кладовка обнаружилась под лестницей, там хранился скромный запас провизии. Я отрезал четыре толстых ломтя окорока и треугольник сыра, остальное не тронул.