Я уйду с рассветом

— Что я наделала! — безутешно произнесла она, осеняя себя крестом.

— А что вы наделали? — Мы с Шарлоттой переглянулись. — За ними придут другие. Дети…

— Куда Оуэн отвозил детей? — Я посмотрел на Шарлотту.

— Мы можем доставить их в безопасное место, — произнесла та, не дожидаясь, пока я продолжу.

Матушка Клеманс покачала головой:

— Вы не понимаете. Я… я не знаю. Только Оуэн и Северин знали это.

— Должна же быть карта.

— Никакой карты нет. Есть лишь записка, которую Оуэн оставил для Северин.

— Записка?

— Да. Они почти никогда не ездили вместе. Только в последние месяцы. Аббатство служило для них местом встречи. Но Оуэн оставлял инструкции для Северин на случай, если он… задержится. Они ни разу не пригодились. До этого дня. Только нам их не прочесть.

— Почему?

В ответ на вопрос Шарлотты настоятельница пожала плечами и беспомощно развела руками:

— Она написана на каком-то странном языке. Это не французский и не английский. Мы не…

— Дайте мне посмотреть!

Обе вздрогнули от моего резкого тона. Аббатиса кивнула.

— Позвольте, я сначала помогу сестре Анжелике. А потом встретимся у меня в кабинете.

Записка была на валлийском.

— Ты же можешь это прочесть?

— Могу. — Я провел пальцами по рукописным буквам, ощутив вмятины там, где нажим его ручки был сильнее.

Пока матушка Клеманс занималась раненой монахиней и укладывала ее в кровать, я помылся у колодца. Рубашка была безнадежно испорчена, и я рассеянно отметил, что вокруг ногтя большого пальца запеклась кровь.

— «Следуй по горной дороге за школу часов к лошадиной подкове. Перейдешь белую лошадь и смотри на воду на рассвете». Это вам о чем-нибудь говорит?

Аббатиса тем временем уже успела отойти.

— Прочитайте еще раз, пожалуйста. — Я повторил, она нахмурила брови. — В Клюзе есть школа. L’Ècole d’horlogerie.

— Школа часовщиков? — перевела Шарлотта.

— Да. Вы еще упомянули лошадиную подкову. Как это по-французски?

— Fer à cheval.

— Fer à cheval, — прошептала матушка. — Сикст — Фер-а-Шеваль. Это название деревни. А Белая Лошадь — Le Cheval Blanc. Это гора на границе Альп Шабле.

Я сложил записку и сунул ее в карман, к потрепанному письму.

— Сколько вас здесь?

— Quelle?[62]

— Сколько? Вы, молодая монахиня. Кто еще?

— Нас только две. Я и сестра Анжелика. Остальные ушли. Я отослала их, а сама осталась с детьми и сестрой Анжеликой… — Аббатиса отвернулась. — Ей теперь некуда идти.

— Соберите все самое ценное. Остановитесь в деревне или отправитесь с нами. Но мы должны сегодня же уйти отсюда.

Мы не стали хоронить мертвых.

Шарлотта подогнала машину прямо ко входу в церковь. Они с настоятельницей вывели ребят из потайной часовни, а я забрал у покойников оружие и патроны.

Отто выскочил из темноты. Он осторожно обогнул тела, лежавшие на земле, и не отходил от меня ни на шаг, пока я загружал тайник в грузовике, припрятывая трофейный арсенал подальше от детей. Вглядываясь в темноту ночи, я зарядил три пистолета и оставил их при себе.

Покореженные ворота монастыря едва держались на петлях. Шарлотта умело вывела из строя обе машины, на которых прибыли немцы.

Из темноты лесной чащи раздавались звуки ночных существ. Я похлопал по карману, совершенно забыв, что сигареты там больше нет. Ожогу меня на предплечье мерно пульсировал.

Заслышав шаги и шепот, я обернулся и увидел Шарлотту и матушку Клеманс, которые вели детей. Глаза у тех были испуганно распахнуты, на бледных лицах застыл страх, и я выругал себя за то, что не догадался уберечь и без того натерпевшихся ребят от вида трупов.

— Rapidement maintenant, les enfants,[63] — прошептала Шарлотта, обнимая детей за плечи и подталкивая, когда они останавливались, чтобы поглазеть на мертвых немцев.

Две младшие девочки заплакали; младенец, которого несла аббатиса, запищал. Матушка переложила его на другую руку и подхватила самую младшую девочку, стараясь успокоить ее.

Мальчик, которого я брал на руки в часовне, заметив меня, оторвался от остальных и подбежал к грузовику. Сначала он приветствовал Отто, прижав лицо к узкой морде пуделя и поцеловав его. Пес ничего не имел против, он завилял хвостом и принялся вылизывать ангельское личико мальчика. Потом ребенок повернулся ко мне и вытянул навстречу ручки. Я поднял его, и он, прильнув к груди, обвил мою шею обеими ручонками. Мне вспомнился другой ребенок, которого я когда-то держал на руках, такой же малыш…

Потрепав малыша по спине, я поставил его в кузов грузовика. Вслед за ним вспрыгнул Отто. Я указал на дальний конец носилок, и оба послушались.

Потом в кузов забралась Шарлотта, и я подал ей одного за другим остальных детей. Кроме одеял, у них с собой практически ничего не было. Шарлотта разместила их на наших спальных местах.

Я потянулся к аббатисе и забрал у нее старшую девочку.