Я уйду с рассветом

— Мы поедем с вами. Я должна доставить детей в безопасное место. — Оглянувшись, она посмотрела на церковь. — Хочу уехать подальше отсюда. — Матушка глубоко вздохнула и дотронулась до шишки на лбу. — Поможете мне принести сестру Анжелику?

— Конечно.

— Я дала ей лекарство, чтобы она заснула. Думаю, это для нее лучше всего. — Она вручила младенца Шарлотте и повернулась ко мне: — Пойдемте.

Аббатиса провела меня через церковь, затем мы вошли во флигель и поднялись по лестнице. Наконец оказались в скудно обставленной комнатке — только койка да прикроватный столик.

Юная монахиня спала, свернувшись калачиком и подперев кулачками подбородок. Ресницы у нее подрагивали во сне. Когда настоятельница подоткнула под нее одеяло, она заметалась. Я засомневался, что девушка видит мирные сны.

— Вы не знали, что ваш сын тайно вывозит детей?

Я потер затылок и честно признался:

— Нет. Они все евреи?

Настоятельница сложила в саквояж немногочисленную одежду и простыни для сестры Анжелики.

— Самый старший и самый младший — цыгане. С Гуго вы уже познакомились.

Я поднял на руки спящую девушку. Весила она невероятно мало, особенно с учетом ее положения. Голова юной монахини привалилась мне на плечо, она постанывала во сне.

— Мальчик с необычным лицом?

— Да. — Матушка Клеманс положила в саквояж Библию, лежавшую на ночном столике и двинулась в обратный путь. — Он — монголоид.

Я не понял, что это значит.

— А где их родители?

— Увезены или умерли. Подробности мне неизвестны, но это точно. Я знаю только, что ваш сын был их единственной надеждой на спасение.

Мы ехали по извилистым дорогам, проложенным в долинах среди горных пиков.

— Налево. — Я свернул карту и выключил фонарь. Река Тон мирно спала в своих каменных берегах, лунный свет отражался на ряби ее русла, шедшего параллельно с дорогой. — Эта грунтовка приведет нас в Клюз.

— Я солгала тебе.

Повернувшись, я уставился на профиль Шарлотты. С тех пор как мы покинули Денжи-Сен-Клер, она не произнесла ни слова. Было слышно, как у нее стучат зубы, но, когда я спросил, не замерзла ли она, девушка ответила, что нет.

— Оуэн был твоим связным.

Она взглянула на меня, и на осунувшемся лице промелькнула тень улыбки:

— Я так и думала, что ты догадаешься.

— В Париже ты назвала его имя прежде, чем я сказал, что его зовут Оуэн.

Шарлотта кивнула:

— Да, ты прав. Он был моим связным. Я знала только его имя. Увидев тебя, я поняла, что ты — его отец. Когда они потащили тебя на бульвар, я сама поначалу перепутала тебя с Оуэном.

— Почему ты его разыскиваешь?

— В сентябре сорок второго он не явился на встречу, просто… исчез. Сообщений о том, что его схватили или убили, не поступало. Он пропал, и вместе с ним — картины, которые он должен был вывезти из Парижа.

Я взглянул на нее с осуждением:

— И ты считаешь, что он похитил картины.

Она помолчала, постукивая пальцем по рулю.

— Я составляла каталоги: записи, библиография, инвентарные номера. Вот с чем я имела дело. И я фиксировала все поступления на обоих концах цепочки.

— И твои записи не сходились.

— Да. Одиннадцать отосланных мной картин не доехали до получателей. Единственным моим связным был Оуэн. Вывозом предметов искусства из Парижа занимались пять человек. Но во всех отправках, где обнаружилась недостача, неизменно участвовал он.

— Значит, ты хочешь услышать от него объяснения.

— Да, хочу. Я целый год безрезультатно искала его по всему Парижу. Три картины из тех, что пропали, входили в коллекцию моей двоюродной бабушки. Родной бабки Дионн. Она вышла замуж за еврея — слава богу, оба умерли задолго до начала войны, — а моя кузина смогла сохранить их наследство в тайне. Дионн никогда не интересовалась искусством, но бабушка знала о моей страсти. Это были мои любимые картины из ее коллекции, и она завещала их мне.

— Мне жаль.

— Мне тоже. Я уже перестала их искать. Но потом я увидела тебя на том бульваре в Париже…

— Он бы никогда не взял себе эти картины.

— Я верю. Но мои записи говорят об обратном. Он и его напарник… — Внезапно она замолчала и притормозила грузовик. — Его напарник.

— Ты упоминала его раньше. Ты с ним знакома?

— Нет, я не знаю даже его имени. Видела пару раз. Я в основном имела дело с Оуэном. Но…

— Что?

— Тот доктор в Лионе, после пожара. Мне он показался знакомым, но тогда я не смогла вспомнить, где его видела.

— А теперь?

— А теперь… Я точно знаю, что это и был напарник Оуэна. Только это невозможно.

— Почему?

Она прибавила газу, и мы помчались наперегонки с луной по темной ленте горной дороги.

— Ходили слухи, что, перед тем как исчезнуть, Оуэн убил его.

Перед рассветом мы въехали в тихую долину и остановились в заброшенном сарае. Я не рискнул сомкнуть веки, зная, что иначе в кошмарном сновидении опять окажусь на поле боя.

Сарай пустовал, и я постелил себе свежей соломы в самом дальнем от дверей загоне. Пока все спали, я их сторожил.