Яблочные дни. Часть I

— Если бы ты любил меня так же, как смеешь ревновать, — сухо произнесла Хенрика, — то сам предложил бы место, куда мы могли бы уехать. — Она через голову натянула платье и тут же распустила волосы, распределяя их по плечам. После невесомых, гладко льнущих к телу здешних тканей сукно из Изенборга причиняло боль своей тяжестью, грубостью. Бежевый цвет ни шёл ни в какое сравнение с блеском золота. Овальный вырез приходился на два пальца выше того места, откуда бы могли открыться полукружья грудей. Тяжёлая трубчатая юбка не скользила с изяществом вверх по ноге. Хенрика видела себя в настенном зеркале, блеклая фигурка в вечерней мгле. Никто бы не ругнул скверным словом женщину в столь убогом, «добродетельном» платье.

— К сожалению, апаресидская бабушка не оставила мне в наследство дворца на своей родине, — Непперг отчего-то разволновался от своей не смешной, в общем-то, шутки, и не сразу попал шнуровкой в дырочки, когда Хенрика повернулась к нему спиной. — Но замок Непперг был бы счастлив принять тебя.

— Вероятно, ты забыл, что я больше не королева и не могу быть как дома, находясь в гостях у своих бывших подданных, — как могла терпеливо напомнила Хенрика. — Это значит, я бы стала твоей содержанкой. Невозможно. Унизительно.

Глава 26

Блицард

Хи́льма

— Рональд, это Хильма? Мы приехали?

Голос Альды вырвал Берни из дрёмы. Он поёжился от морозного воздуха, нехотя всмотрелся вперёд. Действительно, Хильма. Оссори потёр лоб, хотел поскрести щетину на подбородке, но только сколупнул тут же отозвавшуюся жжением царапину. Альда пожелала побрить мужа, пока он валялся в бреду. Стало быть, Хильма увидит его в почти приличном виде, если не считать нечёсаных волос и наверняка синюшных кругов вокруг глаз.

Столица Блицарда встречала гостей опущенными подвесными воротами на крепких цепях. Когда-то в воротах был смысл, но сейчас ров засыпан, а прошитые железными балками доски ворот с утра топтали торговцы и непоседы, которым даже в такой холод не сиделось у тёплого очага. Оссори передёрнул плечами, его бил озноб, невероятная слабость тянула вниз из седла, но дражайшая супруга вцепилась в него крепко. Она заёрзала, пытаясь выглянуть из-за его плеча.

— Когда мы въезжали сюда с победой, нас встречала сама королева, а её кузен тёрся рядом жалкой тенью, — зачем-то пробубнил Берни. Альда промолчала, только покрепче обхватила его за пояс. Едва ли она поймёт, каково это — просить помощи у того, кого драгуны четыре года кряду поднимали на смех.

Оссори сел поудобнее, но рана отозвалась жжением. От боли потемнело в глазах, он стиснул в руках поводья, глубоко вдохнул, отгоняя темноту перед глазами. Впереди не торопясь тащились несколько телег, ослы их тянувшие время от времени истошно орали, но обогнать сейчас не выйдет. Да, первый его въезд в этот город был другим. Триумф Айрона-Кэдогана, сломленная страна, победа Блаутура! Когда драгуны въезжали в Хильму, город словно сжался, замер в ожидании расправы. Слава о драгунах летела впереди них. Наглухо закрытые ставни, пустые улицы, и только ратуша, трясясь мелкой дрожью, семенила к принцу Тимрийскому с приветствиями и чашей вина. Кэди тогда смеялся, что они слишком поздно вспомнили о мире, взялись утолить его жажду — он уже и так напился… Крови.

— Берни, это дворец Сегне там, над городом?

Оссори поднял взгляд туда, куда указывала Альда. Его чуть пошатнуло в седле, но боль до поры утихла. И отчего супруга так оживилась? Не иначе предвкушает тёплый приём. Будет жаль её огорчать, если король Лари не забыл обид.

— Нет, это старый королевский замок. Теперь в нём никто не живёт. — Берни перехватил руку Альды прежде, чем она накрыла ею место под грудью. Казалось, даже от её лёгкого прикосновения он постыдно лишится чувств. Под плотной кожаной перчаткой ледяные пальцы. Оссори стянул свои перчатки, ещё хранящие его тепло, надел Альде на руки. Она мёрзла, позволить ей заболеть ещё раз недопустимо, ведь промедление хоть в один день будет для псины Рейнольта лучшим подарком.

— Но после нашей победы в Девятнадцатилетней на пороге этого замка делегацию с Кэди встречала королева Хенрика. То есть, дева, жертва дракона, — Берни усмехнулся воспоминаниям. Они впрямь не знали, что эта белокурая девушка в простом белом платье и с резкими скулами и очень решительным взглядом окажется королевой. Девица вышла прямо к Кэдогану с видом драконьей жертвы, но держалась с достоинством, даже вызовом, без конца хмуря тонкие бровки. Совсем одна она стояла под аркой опущенных ворот, распущенные волосы трепал сильный ветер, на тоненькую фигурку падали тени от заслонивших солнце драконовым крылом туч. Тогда их дракон и пропал. Кэдоган во все глаза смотрел на девицу, но это был совсем не тот взгляд, каким их принц обычно награждал понравившихся женщин. Берни не знал, что Кэди умеет так смотреть, с таким восторгом, нежностью и… любопытством. Айрон-Кэдоган влюбился.