Яблочные дни. Часть I

— Принц! Это вы! — Оглядевшись по сторонам, Юлиана схватила Райнеро за руку и потянула в особняк. — Скорее в дом, вас ищут, стража, Лауритс, нельзя попадаться!

— Правда что… — Райнеро вздрогнул. — А я и забыл.

[1] Рехонеадор — укротитель быков в конной корриде.

[2] Эскара — элитная порода лошадей, которую разводят только в Эскарлоте. Эскары быстры и грациозны, отличаются покладистым нравом.

Глава 40

Блицард

Хильма

1

Королевским псом прозвали Дисглейрио Рейнольта, но сегодня почуявшей добычу гончей уподобился другой подданный Лоутеана I Нейдреборна. Едва не повизгивая, размахивая документами на арест, по Приёмной Лауритса I Яноре кружил посол Блаутура в Блицарде. Его звали Теобальд Слиго, в прошлом он был викарием в одном из блаутурских епископств и по иронии походил лицом на древнеравюннских, ещё языческих императоров. Пожалуй, ни в одной главе «Корругологии»[1] не разбиралось такое несоответствие между наружностью и поведением.

— Государственный преступник!… Не знающий у́держу задиристый сумасшедший!… Я знал, что Отверженный доведёт его до великих грехов! — брызгал посол слюной. В Сегне удивлялись, но в Элисийском дворце каждая мышь знала, что у Слиго с Оссори личные счёты. — Так-то здесь намерены уважить просьбу моего короля Лоутеана?!

Рейнольт почти устал от такого соседства. Но вставить хоть слово вряд ли возможно, отлучиться же, пуская Слиго к королю одного, нельзя. Не для того он многие мили гнался за Оссори до самого убежища, чтоб уступить другому всю сладость конца охоты. Главный на городской заставе, не иначе ветеран двух войн, Девятнадцатилетней и той, ненормальной, Песочной, не потребовал бумаг. Он принял погоню за подмогу раненому «гостю короля Лауритса». После короткого визита в посольство, оставив там своих людей и приобщив взять след беглецов Слиго, Рейнольт уже входил в Сегне. Дворец ему не понравился почти столь же сильно, сколь не нравился Блицард. Ни тогда. Ни теперь. Десять лет назад эти северные земли со своими голубоватыми елями на мили окрест, с воем волков и уханьем сов, с диковатыми селянами и их топорами едва не стали для Дисглейрио Рейнольта капканом. Капканом, куда его, как слепого щенка, в наказание за проступок бросил прежний хозяин. Блицард остался блаутурцу врагом, пусть его и велено считать другом. Но если тогда Рейнольт с трудом отсюда выбрался, то теперь не сразу попал. Несколько дней, в гостинице у границы между Блаутром и Блицардом он и его люди зализывали раны. Оссори всегда был заносчивой сволочью, заразой, какой закон не писан, но то, что подстать ему окажется Альда… Дисглейрио не простил ей отбитые бока. Бигот сказал, это она спустила лошадь. Ещё с неделю боль в рёбрах возвращалась, если Рейнольт забывал дышать с осторожностью. Ещё с полторы недели синяки сходили с него. Альда наигралась с ним и теперь захотела для него смерти. Лживая тварь, она всё равно оставалась ему желанна. Золотыми волосами она мерещилась почти в каждой женщине Блицарда. И она была совсем близко.

— Да что он о себе возомнил, — проворчал посол Блаутара в Блицарде, останавливаясь около Рейнольта. Скульптурный подбородок Слиго проделывал какие-то немыслимые круговые движения, лоб с залысинами блестел от испарины, но в остальном гончая внутри него выдохлась. — При королеве Хенрике здесь стояли скамейки, но она не унижала меня таким долгим ожиданием! Впрочем, о каком уважении, о каком дипломатическом и даже дворцовом тексисе может идти речь, когда повсюду разгуливает, гадит тебе под ноги мерзейшая птица! Видите! У этого короля тяга ко всему дурному! Будь то заморское чудище, замужняя женщина или беглый преступник. Рыжий Дьявол! Преступно само имя его!

Нетерпение завладевало и Рейнольтом. Он сжал и выпустил эфес шпаги. Согнул и выпрямил колено — шнуровка скрипнула на сапогах в разводах от растаявшего снега. Да, дворец ему не понравился. В покоях Нейдреборна скопилось немало теней. Всего одна тень разгуливала по здешнему дворцу — принца Тимрийского. Рейнольта брала злость при мысли, насколько Оссори в этом Сегне дома. В Приёмной след мертвеца ощущался особенно остро. Над просителями неподвижно парил линдворм, написанный на потолке. С первых же минут в Приёмной Рейнольт старался не смотреть на линдворма. Он пытался отвлечься на вазы с сухоцветами, на мироканские сабли и огромные, зелёно-синие перья неведомых птиц. Но линдворм давил ему на плечи, а в компанию к саблям и перьям просились ожерелья из отрубленных, иссохших голов. Оссори хорошо здесь устроился, и вытаскивать его из-под сени священных для него крыл Рейнольт будет зубами, впиваясь, терзая, рвя. Новый король Блицарда — чужой на Полукруге. Что ему требование «брата его Лоутеана»? Что бывает, если растолкать спящего вожака стаи и внушать ему, что вон того оленя необходимо поймать? Ничего хорошего для руки, которая этого вожака растолкала.