Яблоня

Кристиан села на стул, не проронив ни слова. Рядом с ним всегда было тяжело, но в то же время какая-то особенная тишина наполняла эту комнату вместе с запахом медицинского спирта и лекарств.

Ник не разрывал тишины. Рука, лежащая на горле, слегка подрагивала.

– Ник…

– Я ничего не скажу.

– Мы не враги друг другу. Мы могли бы…

Его глаза раскрылись, и Кристиан запоздало заметила блестящие в них слезы. Затянутые пленкой зрачки с трудом сфокусировались на ней.

– Я тебя ненавижу…

Злость и исступление перемешивались в этом взгляде. Словно разорвав невидимый барьер, слезы стремительно потекли вниз по впалым щекам. Стиснув зубы, он всхлипнул и принялся насилу утирать щеки.

– Мы… могли бы поговорить без записи. Просто так. Все, что ты скажешь, ни к чему тебя не обяжет.

Он вцепился руками в лицо, словно от боли, и, тихо заныв, подогнул ноги к голове, как будто защищаясь. Кристиан видела, как кое-где бинты окрашиваются в алый – незатянувшиеся швы расходились от спазма напрягшихся мышц, но Ник, похоже, не чувствовал этого. Страдания, терзавшие его, были иными.

– Лучше бы принесла мне дозу. Я знаю, ты можешь. У них тут есть где-то.

– Это исключено.

– Ты же хочешь, чтобы я что-то рассказал, и если…

– Нет. Я не веду так дела.

– Ненавижу…

Он обхватил колени, спрятав лицо, и начал медленно раскачиваться. Кристиан молча скользила взглядом по кровавым пятнам, думая о том, что нужно сказать об этом доктору Бьерсену.

– Зачем ты вообще приходишь? Ты знаешь, что я ничего не скажу, но все равно возвращаешься, думая, что твоя записывалка что-то изменит.

Если бы она знала ответ.

– Уходи. Мы оба знаем, что толку от твоих допросов никакого. Или что ты будешь делать – пытать меня?

Он засмеялся – истеричным, булькающим смехом. Руки непроизвольно сжались, и ногти впились в колени словно в попытке доказать, что боль уже не имеет значения.

Кристиан не знала, что удерживает ее на месте, но ей не хотелось оставлять его одного. Ник был прав – она ничего от него не добьется. Нужно было послушать Аднета и отдать наркобольного во власть наручников с батареей. Но она не решилась на это, а теперь и подавно не сможет.

Капитан сделала все, что могла. И для расследования, и для самого Ника. Отправила в больницу, оплатила лечение. Она не сможет объяснить ему, почему приходит, потому что ответ на этот вопрос не имеет никакого смысла. Чувства часто лишены хоть какой-либо рациональности.

Она тяжело встала со стула, глядя ему прямо в глаза. Возможно, в последний раз.

– У меня есть только один вопрос. Ты знаешь эту женщину?

Она наклонилась, приблизив к его лицу фотографию, найденную в ящике сержанта. Ни на секунду ее взгляд не оторвался от бледно-голубых глаз.

– Нет. Не знаю.

Лишь на мгновение зрачки вздрогнули, расширяясь, но Кристиан хватило и этого. Он лгал. Жаклин Лифшиц имеет отношение к тому, что творится в городе.

Капитан выпрямилась, коротко кивая самой себе. Затем повернулась к Нику и, помедлив, сказала:

– Часы посещения заканчиваются. Я ухожу.

Она так и не решила, что должна сказать: «до свидания» или «прощай».

– Ты еще вернешься?

Вопрос застал ее в дверях. Еще долго Кристиан гадала, послышалась ли ей надежда в этом тихом голосе.

Сидя за рулем автомобиля, Кристиан жалела лишь о том, что не может прямо сейчас связаться с сержантом. Если бы она только могла узнать его версию событий, выяснить все, что ему известно, вместе они бы гораздо быстрее нашли способ оправдать его.

Сомнения таяли, как утренний туман, оставляя кристально чистую картинку. Фледель вышел на их след. Поэтому его и убрали.

Жаклин была частью группировки. Глаза Ника выдали его, и теперь капитан должна действовать быстро. Здесь она ничего не найдет.

Хлопнув дверью машины, она чуть ли не бегом влетела в свой подъезд. Теребя ключи, ожидала лифта.

Понял ли Ник, что его блеф не удался? Сможет ли сообщить кому-нибудь из своих сообщников?

Если да, то у нее не так-то много времени.

Нужно отправиться туда, где все это началось. В столицу. Выяснить, что произошло в этом шумном и кипящем жизнью городе.

Морган будет только рад, если Кристиан возьмет все те отгулы, что он предоставил ей после случившегося. И едва ли он сможет догадаться, какие дела увели ее прочь от родных краев.

Ближайший рейс был через пять часов. У нее есть время собраться.

Пара комплектов одежды, гигиенические принадлежности, документы, деньги, ноутбук. Больше ей ничего не понадобится.

Она тяжело опустилась на стул. До аэропорта можно было доехать за час и пройти регистрацию за два часа до рейса. У нее есть немного времени.

Кристиан вновь открыла уже ставшее родным дело. Водоворот тайны все сильнее засасывал внутрь, лишая воздуха, но с каждой новой спиралью она могла посмотреть на дело с совершенно нового угла.

Но на этот раз это не помогло.

Пытаясь отыскать в мельчайших деталях доказательства невиновности Фледеля, капитан находила лишь новые сомнительные моменты. Как бы ей не хотелось, она не могла закрывать на них глаза.