Яблоня

Значит, миссис Хонеккер носила фамилию мужа. Ни коляски, ни игрушек, ни чего-либо иного, указывающего на то, что в этой квартире был маленький ребенок, не было.

– Миссис Хонеккер, что вам в целом известно о смерти мужа?

– Н-ничего?..

Этот ответ казался настолько само собой разумеющимся, что Кристиан почти физически ощутила, как ее прикрытие рушится. Она кашлянула и как бы невзначай поправила удостоверение в нагрудном кармане, напоминая о его существовании.

– Чтобы взглянуть на ситуацию под другим углом, этим делом попросили заняться следователей, не знающих деталей дела. Можно сказать, что я посвящена только в общих чертах.

– Ну, вы-то хоть общих чертах, – миссис Дартл недовольно хмыкнула. – Нам ничего не сказали. Совершенно.

– Гантер просто ушел на работу и не вернулся, – тихо пробормотала вдова. – Нам даже не дали его увидеть. И хоронили в закрытом гробу. Иногда я думаю, а вдруг на самом деле он где-то здесь, жив, просто полиции нужно, чтобы все думали, что его уже нет с нами… Простите. Уже столько времени прошло, а я надеюсь.

Кристиан вздрогнула. Нет, она знала точно. Он мертв.

Гантера Хонеккера хоронили в закрытом гробу, потому что его шея была насквозь проткнута грузовым крюком. И он был не единственным. Вполне возможно, что остальные погибшие тоже были полицейскими. Полиция не хотела, чтобы наружу просочилась информация, что подобное может случиться с любым из них.

– Разве это правильно? – лицо миссис Дартл снова залилось пятнами ярости. – Почему мы не имеем права знать, что с ним произошло?

– Мама, не надо! Простите…

– Нет, я все понимаю, – покачала головой Кристиан. – Я совсем не знала вашего мужа, но я знаю, каково…

Она почувствовала, как голос трескается, и слова застревают в горле. Миссис Хонеккер подняла взгляд, словно уловив в речи капитана ту невидимую нить трагедии, связывающую их обоих. Кристиан сухо кашлянула, пытаясь вернуть контроль над собой.

– Я не отсюда, – пришедшее с охватившей ее слабостью откровение сразу же было вновь обращено в ложь. – Перевели из другого города. Каким он был?

– Очень добрым. Хорошим, ответственным человеком. И я уверена, что прекрасным полицейским. Никогда не жаловался. Простите.

– Все… Все в порядке. Да, я слышала, что его любили в отделе, – Кристиан была практически уверена, что не соврала на этот раз.

– У нас должен был быть ребенок. Но когда я узнала о смерти, то… Вы понимаете. Слишком большой стресс.

Руки, едва начавшие успокаиваться, задрожали снова.

– У вас… Осталось что-то от него?

– Да. Вещи, письма… Фотографии. Вам показать?

– Да, если вы не против.

– Нет, конечно, не против. Если это хоть как-то поможет полиции… – женщина встала, и от взгляда капитана не укрылось то, как тряслись ее ноги. Кристиан знала, что стоит ей встать, и она также не сможет сдержать дрожи.

Дверь мягко хлопнула, закрываясь, и капитан осталась наедине с миссис Дартл. Весь ее вид выражал презрение и ненависть, но Кристиан знала, почему. Гантер умер при исполнении. Если бы не полиция, счастье ее дочери не было бы безвозвратно разрушено. И даже последнюю возможность попрощаться отобрали у них, осквернили отсутствием хоть каких-либо объяснений.

Женщина так ничего и не сказала, встав и отойдя к окну.

Миссис Хонеккер вернулась со стопкой фотографий. Кристиан еще издали заметила на них белое платье – наверное, со свадьбы. Возможно, она просто хотела еще хоть с кем-то погрузиться в эти далекие воспоминания.

«Единственная счастливая дорога ведет назад», – сказал ей как-то Аднет.

«Прошлое остается в прошлом», – возражал сержант.

Кристиан медленно перебирала одну фотографию за другой. Тихий голос миссис Хонеккер рассказывал повесть их печально оборвавшейся любви, и капитан медленно утопала в прошлом вместе с ней. И все же что-то не давало ей покоя. Что-то знакомое, что она видела в запечатленных на снимках чертах.

И она вдруг поняла, что.

Фотография на стене сержанта. Несколько улыбающихся мужчин.

– Вы знали Митча Эванса и Берикера Коппа?

– Да, конечно. Они служили в одном отряде. Они тоже…

Она подняла голову, и Кристиан почувствовала, как ее пробирает озноб от одного ее взгляда.

– Пожалуйста, скажите мне, что с ними произошло?! Весь отряд целиком… Я слышала, что капитан Крайше остался жив, но, когда я попыталась дозвониться до него, чтобы хоть что-то выяснить, я… Он… Я не видела его с тех пор…

Перед глазами помутнело. Все тело отчаянно нуждалось в кислороде. Кристиан неосознанно встала, ноги подвели ее, и она тяжело оперлась на стол.

– С вами все хорошо?

– Да… Да. Не волнуйтесь, просто небольшое головокружение. Нужно просто немного подышать свежим воздухом. Прошу прощения, что так долго задерживала вас.

– А как же чай? – женщина с беспомощной тоской посмотрела на горстку фотографий, лежащих на столе.

– Я с удовольствием бы осталась, но и так задержалась дольше, чем планировала. Обещаю, если хоть что-то станет ясно…

Ложь. Наглая ложь. Яд надежды, снова и снова изливающийся из ее лживого рта. Сколько раз она слышала эту фразу тогда, двенадцать лет назад, когда знала, что никакой надежды все равно нет?

– Я… буду очень ждать.