Ярость огня

Каретный дом – одно из немногих зданий дворцового комплекса, построенных из дерева. Они легко возгорались. Я стоял рядом с Пэллором, наблюдая, как распространялось пламя, чувствуя запах серы и ощущая жар на своем лице и огнеупорном костюме. Я смотрел, как лопается стекло, облезает краска, чернеют бревна.

Пэллор откинул голову назад и с ревом устремил пламя в затянутое дымом небо.

Я не отрывал взгляда от входной двери, ожидая, что она вот-вот распахнется. Ожидая его.

Это нужно было сделать еще тогда, когда я вернулся после дуэли с Джулией. Забыть о благородных идеалах и возвышенных речах, о мести, скрытой за тостами с игристым вином. Этот человек заслуживал справедливой драконьей кары.

– Выходи, ублюдок!

Позади меня раздался холодный голос:

– Больше походило бы на Леона, если бы ты запер дверь.

Атрей Атанатос наблюдал за тем, как горит его дом из другого конца сада.

Пэллор мгновенно настиг его. Его клыки впились в горловину туники Атрея, и он перетащил его через стену, прижав к земле. Атрей тяжело задышал, ударившись о землю. Пэллор склонился над ним и издал долгое медленное шипение, обжигающее дыханием.

– Мой отец был не единственный, кто бросил горящих крестьян на произвол судьбы, – сообщил я.

Атрей не двигался с места, не отводя взгляда, смотрел в глаза моего дракона. Но я чувствовал то же, что ощущал Пэллор: страх.

Мне понравился этот вкус.

И тогда я начал произносить слова, которые копились во мне со дня смерти Джулии:

– Всю свою жизнь я говорил себе, что ты лучше. Что этот режим лучше. Что все остальное не имеет значения: ни то, что ты убил их, ни то, что я сбежал, ни даже то, что ты хотел убить и меня. – Мой голос дрожал, словно от отвращения. – Но в итоге я зря потратил время, потому что ты ничем не лучше. И этот режим не лучше. Богатые по-прежнему жиреют, а бедные по-прежнему горят, разница лишь в том, что у тебя хватает наглости говорить о справедливости!

Атрей хрипло усмехнулся, и его грудь уперлась в морду Пэллора.

– Кому-то всегда приходится умирать без нужды. Ты осуждаешь меня за то, что я выбирал тех, кто достоен выжить?

Пэллор снова зашипел, и Атрей вздрогнул от боли. Мой ответ прозвучал так громко, что эхом разнесся по двору, перекрывая треск пламени.

– Единственные люди, которые заслужили сегодня смерти, стояли у дверей бункеров и не пускали других.

Атрей протянул руку, хватаясь за морду Пэллора. Ноздри дракона раздулись.

– О, Ли, – выдохнул Атрей. – У тебя всегда было слишком доброе сердце. Это вредит твоему большому уму.

Я почувствовал, как он прикоснулся к нам. Ощутил его нежность. Почти отцовскую. Еще год назад мне бы хотелось этого.

Теперь же меня переполняло отвращение к нему.

Гвардия Защитника собиралась по краям двора, образуя линию вокруг сада Каретного дома. Арбалеты были направлены на меня, на Пэллора. Атрей поднял руку, приказывая им не стрелять. Затем он заговорил со мной на драконьем языке:

– Думаешь, меня впервые вот так прижимает к земле дракон, а мне приходится объясняться перед разъяренным Повелителем? Сделай это, Ли. Стань тем, кем я боялся увидеть тебя с того момента, как узнал, кто ты.

На мгновение прежний страх всколыхнулся во мне, хотя я понимал, что он намеренно разжигал его.

В отсветах горящего Каретного дома, во дворе Защитника, приземлился второй дракон. Энни соскользнула на землю рядом с Аэлой, уставившись на меня, ее залитое слезами лицо осунулось.

Я посмотрел на нее в ожидании, что она остановит меня.

Ее глаза были подобны сияющим звездам. Она вскинула голову.

Делай свой выбор.

И именно ее взгляд позволил мне разглядеть страх, преследовавший меня на протяжении всей жизни. И окончательно понять его.

Чушь.

Я не такой, как мой отец. Никогда не был таким, как мой отец. Но и таким, как этот человек, я становиться не собирался.

– Ты извратил понятие справедливости, – сказал я Атрею на драконьем языке. – Лучшее будущее, которое ты обещал этому городу, – ложь. Ты потерпел неудачу. Ты больше не заслуживаешь власти, которую узурпировал.

Я сжал руку в кулак, и Пэллор поднял голову. Грудь Атрея начала вздыматься.

– Я заберу у тебя город, – продолжил я говорить человеку, лежащему в грязи у моих ног. – Но не как узурпатор и не как мстительный наследник.

Небо распростерлось надо мной, и хотя я стоял на земле, уже чувствовал, как мчусь на спине дракона.

– Я отберу у тебя власть, когда ты, стоя на коленях, выберешь меня своим преемником, потому что твой народ хочет этого и твоей головы. Я милосердно дарую тебе смерть, как это случилось с моим отцом.

Пламя бушующего пожара отражалось в глазах Энни, когда она кивнула мне.

Я вскочил на спину Пэллора, и только тогда Атанатос встал на четвереньки.

– Мы захватим Подземелье, – сообщил я Энни.

– Хорошо, – отозвалась она.

– Ты с нами?

Энни взглянула на меня, на Защитника у наших ног, на раскинувшийся за нами город. И затем покачала головой:

– Думаю… Я нужна здесь, – ответила она.

– Здесь?

– Здесь, – повторила она.

«Мы должны были сделать это вместе», – едва ли не закричал я.