Ярость огня

Ли расправил плечи и склонился вперед, словно пытался заслонить меня от Мегары.

Но я не хотела, чтобы он вставал между нами. Я хотела, чтобы он приказал ей уйти.

Но он этого не сделал.

Он даже не смотрел на меня.

Я почувствовала, как он убирает руку с моей ладони, словно ее сдувает холодным сквозняком.

Я резко вскочила на ноги.

– Куда-то торопишься? – безразлично поинтересовалась Мегара.

Я кивнула, потому что мое сердце так бешено колотилось, что земля, казалось, уходила из-под ног, а я была не в силах говорить.

Ли наконец-то поднял на меня глаза, его лицо перекосилось от ужаса.

– В другой раз? – предложил он с отчаянием в голосе.

Как будто он понимал, что я ускользаю от него, и хотел поймать меня прежде, чем я окончательно исчезну.

Я смотрела на него, представляя, как спрашиваю: «В другой раз что?»

В другой раз отведу Ли к Гриффу Гаресону, юноше, который помешал мне спасти Дака, и попрошу его поделиться своими воспоминаниями о Кровавом месяце? В другой раз Ли объяснит мне, почему так хочет сидеть за одним столом с Мегарой Роупер, которая исчезла в ночь налета на Лицей прямо перед прибытием Дочери Саутсайда?

Мне было так приятно проснуться в его объятиях сегодняшним утром. Так хорошо.

Слишком хорошо.

Один из студентов наблюдал за мной с другого конца библиотечных столов, сложив руки на груди и склонив бритую голову набок. Крылья Четвертого Ордена сверкали на плече его униформы в рассеянном свете ламп.

«Пусть Ли хранит свои секреты. А я буду хранить свои», – в порыве ярости подумала я.

Я взвалила ранец на плечо и двинулась по притихшей библиотеке к столу Пауэра. Он отодвинул стул рядом с собой, когда я подошла. Я уселась и с грохотом, который даже не попыталась скрыть, сбросила сумку с книгами на пол.

– Городской страже действительно нужно поторопиться с поиском источников этой нелегальной прессы, – сообщил Пауэр.

– Не надо, – отозвалась я, хотя невыносимое жжение в глазах мешало мне говорить.

– Возможно, ты знаешь того, кто подскажет им, где искать?

– Прекрати.

Пауэр недовольно заворчал. Студент, сидящий рядом, откашлялся и бросил на нас многозначительный взгляд, давая понять, что мы ему мешаем. Пауэр обернулся и посмотрел прямо на него. На первокурсника с нашего курса по норишу. Он, узнав нас, тут же покраснел и снова уткнулся в учебник, втянув голову в плечи.

Пауэр снова повернулся ко мне и указательным пальцем постучал по раскрытой перед ним книге. По своему учебнику нориша для начинающих.

– Ну что, идем знакомиться с твоим новым другом?

ЛИ

Утром я проснулся, задыхаясь от желания. На несколько блаженных мгновений Энни стала единственным, что имело значение в этом мире. Словно не было всего пережитого мной ужаса: я не убивал Джулию, флот не потерял Дака, а я никогда не стоял на морозе у дома Кора, пока его семья разжигала поминальный костер для Дака и разливала вино для собравшихся почтить его память.

В то мгновение существовала лишь она. Каштаново-рыжие волосы, мягкие как пух. Изящная шея, испещренная шрамами от ожогов, которые я выучил наизусть, веснушки на бледных щеках, которые я целовал. Ее закрытые глаза, губы, приоткрывающиеся мне навстречу, обнаженная шея, покоящаяся на подушке. «Пусть это мгновение длится вечно», – думал я тогда.

А во время завтрака мне в руки попала листовка Отверженных. Вчера вечером, когда я перебросился несколькими словами с Мегарой на улице возле дома Кора, она лишь сообщила, что у Отверженных на сегодня было запланировано нечто грандиозное. И даже тогда в моей голове промелькнула мысль, что, возможно, еще не поздно было убедить Энни. Дело Отверженных могло бы стать нашим общим делом.

Мы были бы едины, как сегодня утром, пока лежали в объятиях друг друга.

Она наверняка поняла бы, что в этом был смысл, что это было правильно. Однажды она сказала мне, что наш враг – Новый Питос, а не Атрей, но вместе мы смогли бы справиться и с тем, и с другим…

Пока не увидел листовку, я не осознавал, что именно Мегара имела в виду под чем-то грандиозным. Она имела в виду карикатуру, изображающую Энни, что стреляла по мирным жителям.

Я посмотрел на карикатуру и согласился с ней во всем. В ту ночь мы истребляли тех, кого должны были защищать. Защищали богатых и угнетали бедных, как это всегда делали Повелители драконов.

Не мы. Она.

Но это было в прежней жизни. До Дака, до того как мир разлетелся на части.

И глядя на отображение того, что Энни сделала в ночь налета на Лицей и что так ужаснуло меня тогда, я думал только о том, как сильно мне не хочется, чтобы она это увидела. Ей и без этой дурацкой бумажки нелегко вернуться к нормальной жизни.

Теперь я наблюдал, как она шагает по библиотеке, направляясь к Пауэру. Ее рыжевато-каштановые волосы были заплетены в косу, которую она заплетала утром в постели. Косичка хлопала по воротнику ее формы, пока она с размаху скидывала сумку на пол.

Заметив ее, Пауэр уже не смотрел на меня. Словно его мир уменьшился до острия кинжала.