Идеальная совокупность. Том 1

Ларчик открывался просто. Маштаков во время тайной встречи с Титовым дал тому чёткие инструкции, где и что взять в его квартире. Ключи с «вещей» задержанного позаимствовал Капустин. Тит в субботу наведался в адреса, всё нашел. Заодно прихватил мыльно-рыльные принадлежности. Сегодня утром майор пересёкся с адвокатом.

Боря выступил в роли фронтмена, легализовавшего результат чужого оперативного замысла. Тем не менее, делиться лаврами победителя он ни с кем не собирался.

«Пускай теперь прокурорские кусают локти за то, что меня на улицу выгнали! — злорадствовал Винниченко. — Профукали ценный кадр, дилетанты!»

26

17 сентября 2007 года Понедельник

Бенджамин Франклин приравнял три переезда к одному пожару. У русских людей расклад диаметрально противоположный. У нас, адептов импровизации, один переезд котируется, как целых два пожара. Гипербола в отечественной версии присутствует, однако ж, в допустимом объёме. Принципиально формула верна. Кораблёв имел возможность в очередной раз убедиться в этом на собственном опыте.

Накануне его имущество было перемещено из замовского кабинета во временно пустующий кабинет следователя Гальцева. Событие, прямо скажем, не космического масштаба, и тем не менее оно грозило парализовать привычный ход вещей.

Критически оглядывая вытянутое, как школьный пенал, помещение, Александр Михайлович гадал, не умалит ли более чем скромный антураж кабинетика его нынешний статус. Отсюда он срулил после назначения на должность заместителя прокурора. В абсолютной уверенности, что съезжает безвозвратно. А вот, смотри, как обернулось…

За семь прошедших лет «пенал» сменил нескольких квартирантов. Последний, он же действующий, отличался домовитостью. Гальцев вернул на место отвалившуюся дверку встроенного шкафа, добыл и повесил жалюзи. В вымытое на пасху окно беспрепятственно проникал солнечный свет. Обе лампы под потолком были исправны. Линолеум, правда, отвечал стандартам госучреждения — затёрт, продран, не подвластен моющим средствам. Но тут вложения требовались более серьёзные, чем мог выкроить из своего жалованья российский следователь.

Кабинет в спешном порядке благоустраивался под нового хозяина. Один из следаков, Славик Ливанов — плотненький егозливый брюнет со стиляжной эспаньолкой, соображавший в компьютерах, — оборудовал шефу рабочее место. Системник он втиснул под стол рядом с гальцевским. Получилось — в тесноте, но не в обиде. Подсоединил монитор, клавиатуру, «мышку».

— Александр Михайлович, инструмент настроен!

— Спасибо, Слава. Иди, работай, — желания пошутить в ответ не возникло.

Раздражало, что всё чужое, непривычное. У себя каждая вещь находилась на отведённом ей месте. Руку протянул, взял.

Телефон был запараллелен с соседним кабинетом и не имел межгорода.

Надо срочно перетащить сюда свой номер, который каждая собака знает. В районном узле связи бюрократы потребовали письменную заявку на перенос точки и гарантию оплаты.

— Сегодня подвезёте?

— Сегодня не получится. Я перезвоню.

Хуже с бумагами. При сборах Кораблёв не поленился, подписал маркером коробки, и всё равно приходится разгадывать шарады насчёт содержимого каждой.

Вот, например, подшивка бюллетеней Верховного суда как сквозь землю провалилась. Гадство! Именно сейчас, когда надо срочно освежить практику по делам об изнасилованиях…

Мебель в покинутом кабинете стояла сильно бэушная, но выбрасывать её жалко. Неизвестно, когда Комитет обеспечит новой. Что-то оставили в коридоре, сузив его дополнительно. Ущелье превратилось в щель, преодолевать которую надлежало бочком. Тумбы от письменного стола с милостивого разрешения Аркадьича вынесли в гараж.

Сожрав полдня, текучка волчьего аппетита не умерила. Наперекор ей после обеда Кораблёв инициировал рабочее совещание.

Собрались узким кругом. Аркадьича не было. На дне рождения прокурор выступил ударно, с великим трудом его угомонили. В воскресенье он неоднократно звонил «новорожденному», уже хорошо захмелённый, зазывал к себе на дачу, пел песни.

На восстановление «гусару» потребуются сутки. Алка-Зельтцер, чай с лимоном, контрастный душ, прогулка на свежем воздухе, куриный бульончик, сон-тренаж. Схема проверенная.

Прокурора подменял Самандаров. Рафу распирало от важности, он теперь на правах первого зама. Ему оказано доверие прикрывать «прихворнувшего» босса перед областниками. То ли ещё будет!

Рафаил обвёл взглядом прибежище руководителя СО. Яблоку негде упасть. Картонные коробки одна на другую наставлены. Сейф в углу громоздится. Тяжеленный! У мальчишек, пока его кантовали, чуть пупки не развязались.

— Возвращение на круги своя, — с ухмылочкой прокомментировал Самандаров.

Кораблёв, наступив на горло хлёсткому ответу, смолчал. Не сейчас.

Февралёв посочувствовал:

— Неудобно-то как, Александр Михайлович. Может, что-то пока ко мне переставить?

— Спасибо, Кирилл. Обойдусь.

Каблукову стула не хватило. Уподобившись скульптурному атланту, он подпёр плечом стену.