Идеальная совокупность. Том 1

С ним хорошо сработался в качестве госбвинителя аксакал острожской прокуратуры Веткин Александр Николаевич. В тандеме они рассмотрели много проблемных по части доказывания дел о тяжких и особо тяжких преступлениях. По некоторым из них проходили члены ОПГ, недостреленные или недопосаженные в девяностые.

Окунев не испытывал пиетета перед адвокатами, включая причисленных к местной «золотой пятёрке».

Даже чарам Ростислава Андреевича Сизова он оказался неподвластен.

А нашумевший случай с адвокатессой Панкратовой! Окунев вытолкал зловредную «Шапокляк» из своего кабинета, куда та ломилась в законный обеденный перерыв судьи, игнорируя просьбу подождать в коридоре, пока он облачится в мантию. Скандалистка Панкратова стремглав нажаловалась в квалификационную коллегию. Было разбирательство, в котором прокуратура Алексея Романовича поддержала. Кляуза была оставлена без последствий.

При всём при том Окунев оставался человеком малопредсказуемым. Экстравагантных поступков числил за собой изрядно. Его присловье «Порву, как Тузик грелку» стало афоризмом.

…По воскресеньям в казённом доме на улице Чапаева непривычно тихо. Коренное население представлено дежурным судьей и секретарем.

Окунев ещё возится с заедающим замком двери (зачем, спрашивается, держим бездельника-завхоза?!), а в кабинете вовсю надрывается телефон.

Алексей Романович знает, кто его домогается.

— Ну, чего? На арест везём? — спросит старший прапорщик Зевакин, когда судья, преодолев преграду, снимет трубку.

В извещении, накануне отправленном по факсу в УВД, время указано чёрным по белому. Десять ноль-ноль. Но конвой один хрен из кожи вон лезет, дабы поскорее прогнать выпавшие на выходные аресты и продления стражи.

«Теперешние милиционеры дорожат личным временем, — сокрушённо вздохнёт Окунев. — То ли дело мы раньше!»

Диалог произойдёт стандартный. Судья напомнит прапорщику, что конвою за переработку, вообще-то, доплачивают. В ответ он услышит пренебрежительное: «Да чего там доплачивают? Копе-ейки».

Выторговывав четверть часа в свою пользу, Зевакин утешится.

Подозреваемый доставлен. Черёд за остальными участниками процессуального действа.

От прокуратуры явился Февралёв. Дебют в роли зама для него событие. Он словно с праздничной открытки сошел. Обмундирование вычищено и отутюжено, рубашка горного снега белее, нулевый форменный галстук заколот позолоченным зажимом с двуглавым орлом.

Окунев поздоровался с Февралёвым за руку, указал на свободный стул.

Надо привыкать к новациям УПК, напомнил себе судья. Инициатор ареста теперь — следователь. А прокурор только мнение высказывает насчёт законности и обоснованности.

«Инициатор» на фоне рафинированного Февралёва выглядел гопником. Так и не удосужился Гена побриться. Джинсы мятые, всё та же рубаха в красно-черную крупную клетку, на правом манжете пуговица болтается на нитке, того гляди оторвётся.

— Четвёртые сутки не сплю, — пожаловался Каблуков секретарю Марине.

Симпатуля участливо кивнула. Ходатайство об избрании меры пресечения прошло через её миниатюрные ручки, Марине ведомо, какого зверя поймал отважный Геннадий Викторович.

В другое время она засыпала бы героя дня вопросами, и тот под большущим секретом поделился бы парой-тройкой пикантных подробностей резонансного дела.

Сейчас Марину заботило иное. У неё задержка, и она на измене. Гоняет мысли хороводом: «Как же так, я же предохранялась, хотя, конечно, стопроцентной гарантии даже презик не даст, может простудилась в выходные на фазенде, такой был ветрище, а потом дождик пошёл, сдался мамуле этот долбаный картофан… Как же так, я предохранялась…»

Термоядерная реакция на кислое облако пота, распространяемое трудягой Каблуковым, качнула маятник сомнений в худшую сторону. Точняк залетела!

Ждали адвоката, который был известен, как хронический «опоздун».

Когда-то прокурор Данилов в воспитательных целях сказал опоздавшему в бесчисленный раз на планерку Боре: «Встань в угол». И тот покорно встал.

Трудно поверить, что подобное унижение числится за солидным мужчиной в галстуке, вошедшим в кабинет судьи.

— Только вас ждём! — не преминул укорить Окунев.

Боря тут же сверился с наручными часами:

— Три минуты до десяти.

— Все готовы к заседанию? — судя по тому, что Окунев поднялся с кресла, вопрос был задан для проформы.

Примеру хозяина кабинета синхронно последовали Февралёв с Каблуковым.

— Мне надо ознакомиться с материалом, — Винниченко набычил лобастую голову.

Каблуков отреагировал экспрессивным жестом, который, вероятно, предназначался адвокатской совести:

— Да ты там всё видел!

— Мне надо, — Боря был в своём праве.

Следователь лукавил. Главное на сегодняшний день доказательство — протокол опознания предметов — защитник видеть не мог.

Усевшись поудобнее, Винниченко изготовился к обстоятельному знакомству с документами.

— Покурить успею! — подхватился Каблуков.

— Далеко не уходите, — предупредил его судья. — Потом вас ещё искать придется.

— Я на крыльцо.

Адвокат тихой сапой добрался до последнего листа. Хотел ещё раз — на закрепление — перечитать само ходатайство, но бдительный Окунев отобрал у него материал.