Идеальная совокупность. Том 2

Конечно, «Обозрение» уже не то, что в бедовые девяностые, издание делает ставку на рекламу. «Акула пера» Голянкина, вильнув хвостом, покинула стаю. Но там остались другие хищные рыбёхи, пусть и не такие зубастые. Небось, сутками напролёт они мониторят сеть в поисках жареных фактов.

Пролистал номер трижды и ничего не нашёл. Меня потряхивает от возбуждения. Как так?! В помощь свыше я не верю равно как в чужое благородство и тем паче в милосердие. Как вариант, отвести беду могла чья-то леность.

Я лопатил бы и дальше, не доверяя глазам своим, но загудел лифт. Сейчас он доставит кого-то из жильцов. Торопливо спрятав за спину взъерошенную газету, изображаю человека, возвращающегося с приятного утреннего моциона.

Двери лифта открываются. Наружу шагает солидный мужчина с восьмого, кажется, этажа. У него ярко выраженная внешность технического интеллигента. Поздоровавшись, он окидывает меня испытующим взглядом.

— Всё льёт?

— Как из ведра! — хмыкаю я жизнерадостно.

Мужчина поджимает губы, задирает ворот плаща и убывает на «праздник Карабаса-Барабаса».

Дома я понимаю, что голоден, как волк. Звериный аппетит нагулян благодаря стрессу. Разувшись, бегу на кухню. Ставлю варить макароны, ручку конфорки выворачиваю на максимум.

Я мечусь, а Львёнок критически обнюхивает скинутые в прихожей грязные сапоги. Сев на задние лапы, он принимает позу «суслика» и дотягивается носом до намокшей штормовки. Чихает, забавно сморщившись.

— Понял, что на улице творится? Реально хляби небесные разверзлись! Цени, малыш, жизнь в комфорте и на полном пансионе. Поделишься своими деликатесами? — я опускаюсь на корточки, чтобы вести разговор на равных. — А то у меня ничего нет на десерт.

Котишка выразительно прикрывает глаза в знак полного согласия.

— Спасибо, мой золотой! — я треплю его тёплое замшевое ушко.

Макароны мало того что пустые, они ещё получились клейкими, шеф-повар переварил блюдо. Но есть у них и плюсы — они горячие и порция большая. Как бы то ни было, тяжесть желудку макарошки обеспечили. А это эквивалент сытости.

Не пишется, не читается, не дремлется даже. Валяюсь на диване, пялюсь в телек, смотрю какое-то бабское шоу про моду. На экране лучащийся оптимизмом вечно молодой Слава Зайцев превращает колхозниц в принцесс на горошине.

Рома прозвонился в двенадцать с копейками.

— Бандиты назначили встречу![94] — торжественно возвестил он.

Истомившийся, я не нашел сил парировать киноцитату жегловской репликой: «Ну, что же, значитца, тому и быть».

Меня хватило лишь на восклицание:

— Не томи!

— Всё ок, — судя по тому, как вмиг очерствела интонация компаньона, моя неучтивость его задела. — Деньги получил. Вашу доляху зарядил по «Вестерн Юниону». Можете получить, белый господин!

— С этого места поподробнее! Погоди, бумагу и ручку возьму…

— Записывай, деревня! — долго дуться Рома не умеет. — Учти, объясняю один раз. Берёшь паспорт и следуешь в «Виват-банк» по адресу: Чернышевского, два. Знаешь, где это?

Разумеется, знаю. Но никакого банка там отродясь не было. Ладно, на месте разберёмся.

Скоренько оделся и отправился в путь. Пешкодралом он не близок. Ехать зайцем побоялся, контролёры нынче злые, увезут в УТТ, с них станется. Взять с меня нечего, но лишний гемор зачем. Дождь поливал, будто из лейки. За час ходьбы штормовка напиталась влагой. Набрякший брезент давил на спину и плечи, как пресловутый крест. Куда я несу его сорок два года кряду?

Нужный дом по улице Чернышевского — сталинской постройки, трёхэтажный. У него причудливая кровля с острой башенкой на углу. Перед домом — небольшой сквер, в центре которого высится скульптура рабочего. Пролетарий одет по моде пятидесятых — широченные брюки со складками у пояса и манжетами внизу, а также укороченный пиджак с квадратными плечами. Голова увенчана кепкой, за счёт отколотого козырька смахивающей на берет. Отбитый нос работяги навевает дурные мысли о наличии вензаболевания, причём в запущенной форме. Изваяние облезлое, в струпьях краски, под стать ему и скверик. Плакучие берёзки здесь по большей части — переростки. Многие деревья опасно кренятся, одно рухнуло, перегородив аллею. Прагматично мыслящие власти не спешат разбирать баррикаду — скоро зима. Снег укроет упавшую берёзу, а заодно и остальной валежник. Всё станет беленьким, чистеньким.

«Виват-банк» в наличии, хотя раньше его здесь точно не было. Отсутствовало прежде и вычурное крыльцо, через которое взад-вперёд снуют деловитые клиенты. Понятненько, жилое помещение перевели в нежилое, обычная сейчас практика. А чему я, собственно, удивляюсь? В центральной части города я не был лет эдак…

В офисе, томясь в мешкотной очереди к заветному оконцу, читаю объявления. Опа! Фамилия заведующего филиалом — Деникин. Это, безусловно, знак. Весь вопрос — какой? Фамилия редкая, случайно возникнуть на моём горизонте не могла. Ведь это я видел самого известного её обладателя вблизи, как вон того пижонистого менеджера. Случилось это в Феодосии, Антон Иванович выходил из подъезда гостиницы «Астория» после подписания приказа о передаче власти барону Врангелю…